Восемь. Знак бесконечности - Ульяна Соболева

Не отреагировала на грубость, но, конечно же, заметила. Она не похожа на дурочку.

– Ничего не интересно. Разве что, когда сюда приедет мой адвокат.

– Скоро. Мы уже позвонили твоему брату. И я не полицейский, Чико. Наш разговор не записывается, и я тебя не допрашиваю.

– А зачем вы тогда здесь? Просто поболтать?

Она откинулась на спинку стула и поправила светлую прядь, убрав ту за ухо. У нее открытый взгляд, очень открытый – смотрит в глаза. Данте всегда говорил, что нужно бояться двух категорий людей. Тех, кто отводят взгляд, и тех, кто открыто смотрит на тебя, не моргая. Первые – лжецы, а вторые – либо манипуляторы, либо слишком прямолинейные противники, которые уверены в своих силах. Самое интересное, что Кэт не казалась Чико противником. Наоборот, она выглядела так, словно ей действительно необходимо с кем-то поговорить.

– Да. Просто поболтать. Пока в моей квартире все переворачивают копы, я сижу здесь и жду результатов. Мне страшно возвращаться домой.

Зачем она ему это говорит? Можно подумать, Чико должно быть интересно, почему она здесь.

– Почему? – и все же интересно.

– Кто-то рылся в моих вещах, пока меня не было дома и кто-то отправил мне странное письмо. С детской считалочкой. Знаешь, как в фильмах ужасов? Мне стало страшно. Ты когда-нибудь боялся, Чико? Есть что-то, чего боишься ты?

Парень склонил голову набок. Очень странно, что эта женщина действительно не задает ему те вопросы, которые задавали копы. Неожиданно она положила на стол пачку сигарет.

– Не возражаешь, если я покурю? Там, в коридоре, нельзя, а в этой комнате можно. Кстати, тоже одна из причин, почему я попросила поговорить с тобой. Но мы можем и молчать. Я покурю, а ты подумай о чем-то своем.

Резко поднял голову и посмотрел на нее. Кэтрин не была похожа на женщину, которая курит и уж точно не на женщину, которая спросит у него разрешения закурить.

– Курите. Может, и мне дадите?

Нагло, но, а вдруг?

– Не дам. Но ты можешь взять сам, и пусть спишут это на твою наглость, – шепотом сказала она и усмехнулась.

Он хмыкнул и достал сигарету из пачки. Подкурил.

Кэтрин смотрела на стену, выпуская колечки дыма. У нее очень красивый рот. Без помады, губы пухлые и резко очерченные. С каким-то детским изгибом.

– Вам не идет курить, – сказал и сам удивился.

– Людям многое не идет. Как, например, шестнадцатилетнему подростку сидеть в участке по обвинению в убийстве.

Чико бросило в холодный пот. Как в убийстве? Разве его не обвиняют в краже?

– Они не могут меня подозревать в этом. Я никого не убивал. Никого. Мы с Эриком вообще не знали, что так будет. Мы просто развлекались, понимаете? Мы развлекались, и они… они все были не против. Мы их не заставляли.

– Конечно, не знали. Я верю, что ты не мог убить ни Аню, ни Веру.

– С какой стати вы мне верите?

– Не знаю. Верю и все. Я не коп. Мне не нужны доказательства, улики. Я смотрю на тебя и вижу одинокого мальчика, которому было так тоскливо, что он искал место, где мог бы быть нужным. Ведь тебе одиноко, Чико?

– Что вы знаете об одиночестве?

– Когда мне было десять лет, моя мама оставляла меня одну дома и уходила на работу, заперев дверь снаружи. Я оставалась одна иногда на несколько суток. Это очень страшно быть одной, Чико. Очень. Думать, что вдруг она не вернется никогда, и я не выйду из этой квартиры. Или начнется пожар, а может кто-то влезет ко мне, или в темноте меня схватит чудовище.

Чико почувствовал, как в груди стало очень больно, как разболелись ребра от того, что стало трудно дышать.

«Мама, пожалуйста, не закрывай меня здесь! Я буду хорошо себя вести, я ничего не расскажу Данте. Я обещаю».

Вздрогнул и посмотрел на Кэтрин.

– А моя мать закрывала меня в кладовке, внизу, под столовой. Чтобы я не видел, кого она приводит в дом, пока нет Данте.

– Ты боишься Данте, Чико?

– Нет… Да. Нет, не так, как вы подумали. Просто Данте… он такой сильный, и я…

– И у тебя не получается быть таким же? Ты хочешь, чтобы он гордился тобой?

Парень кивнул и нервно затянулся сигаретой.

– Поэтому ты решил сам откупиться от шантажиста и украл деньги в школе?

– Я одолжил, а не украл, хотел потом вернуть. Я достал нужную сумму… у моей матери были сбережения. Но убили Веру, и в школе крутились копы. Я просто не смог их вернуть.

Она кивнула и затушила сигарету в пепельнице, снова неуловимым движением поправила волосы.

– Полиция думает, что это я убил их?

– Полиция думает, что это сделал Данте.

Лицо парня вытянулось.

– Данте? Бред! Просто бред. Он не мог такого сделать. Зачем ему девчонки? У него каждую неделю новая телка, одна красивее другой. Вера и Анита совсем не в его вкусе. И они маленькие, и…

Он замолчал. То, что они маленькие, прозвучало смешно, учитывая то, как на фото Чико трахал их всеми способами. Кэтрин сжала пачку тонкими пальцами, и Чико, подавшись вперед, тихо сказал:

– Данте никогда не бил женщин. Никогда. И мне всегда говорил, что я могу быть как угодно жесток и с кем угодно, но никогда не бить и не насиловать женщин. Это слишком просто и примитивно, мужчина должен уметь заставить женщину прийти саму и протянуть поводок.

Кэтрин неожиданно усмехнулась, и Чико показалось, что ее взгляд затуманился.

– Мы очень часто ошибаемся в тех, кого любим, Чико. Очень часто они кажутся нам лучше, чем есть на самом деле. Потому что мы так хотим. Мы нарисовали себе их образ. Девочки приходили в клуб Данте. Это ты приводил их туда?

– Нет. Я ничего об этом не знаю. Данте оторвал бы мне голову, если бы я пришел в этот клуб.

– Но они там бывали. Кто-то высылал им приглашения, Чико.

– Это не Данте. Он бы не связывался с малолетками. Да как вы вообще?.. Черт. Вы ничего о нем не знаете. Он не такой, каким вам всем кажется! Понятно? Мать Данте покончила с собой, она перерезала себе вены, когда он был маленьким, потому что наш отец не любил ее. Данте говорит, что видит ее во сне каждую ночь.

– Он любил свою мать?

– Она его бросила. Нельзя кого-то любить, потому что когда они вас бросят, вам будет очень больно… а они всегда бросают. Всегда.

Доктор снова закурила, казалось, что она нервничает.

– Вы очень на нее похожи, Кэтрин… на его мать. Теперь я понял, кого вы мне напоминаете.

* * *

Я зашла в туалет и плеснула в лицо ледяной водой, перед глазами шли разноцветные круги.

«Вы очень на нее похожи… похожи… похожи на его мать. Она перерезала вены».