Скупщик - Наталья Борисовна Милявская

выдали напрокат. В надежде, что ты хоть что-то полезное совершишь, придя в этот мир. А все, на что ты способен — это продать единственную ценность, на которую можешь заявлять права. Свой талант.

Федор, трагически вскинув брови, не нашелся, что ответить. Но на всякий случай отодвинул от себя тарелку с лапшой.

— Я только что из больницы, — сообщил Илья.

— Что-то случилось? — удивился Левковский, внимательно оглядев своего гостя.

— Случилось! С таким же идиотом, который продался за крупную сумму денег. Хочешь знать, что с ним произошло?

Федор опасливо кивнул.

— Он попал под вселенскую компенсацию.

— Подо… что? — удивился писатель.

— Под раздачу он попал, понял? Демон тебе об этом, конечно, не рассказывал, придется мне. Слушай внимательно! Продажа таланта — это что-то типа творческого самоубийства, понимаешь? В списке смертных грехов его нет, но Вселенная, скажем так, вносит тебя в особый список засранцев, на которых начинают сыпаться разные несчастья. Доходчиво объясняю?

Левковский растерянно кивнул, а затем отрицательно покачал головой.

— Продашь талант — попадешь в беду, — терпеливо продолжил Илья. — Так понятней? Какое дерьмо с тобой случится, одному Богу известно. Попадешь под машину и останешься инвалидом, заболеешь раком, сойдешь с ума…

— А с этим что стряслось… который в больнице? — спросил испуганный Федор шепотом. В полумраке лицо его было похоже на бледную восковую маску.

— С ним случилась бейсбольная бита. А в результате — множественные переломы, разрыв селезенки, черепно-мозговая… Там много всего у него в карточке написано, мелким почерком… Его ограбили и хотели убить. Потому что он продал свой талант за миллион долларов и еще какие-то ништяки и друзьям об этом похвастался.

Левковский хмыкнул.

— Зачем же он кому-то рассказал, что у него деньги завелись? Тут к бабке не ходи, понятно, что его ограбить решили!

Илья помолчал.

— Ты вот сейчас только это понял? — поинтересовался он у писателя.

— Эмм… Вы меня предостерегаете от возможных неприятностей. Я понял. Типа, следи за собой, будь осторожен… как в песне.

Илья поморщился, потер виски. Интересно, каков IQ этого деятеля литературы?

Подумав, он достал из кармана смартфон.

— Сейчас! — сказал он Левковскому и принялся искать на Youtube знакомое видео. Нашел, сунул Федору под нос телефон, нажал на play.

«Она украла мои глаза! — пробормотал неизвестный фотограф. — Я ничего не вижу! Ничего!..»

Писатель принялся молча смотреть видео. Досмотрел до конца. Мрачно пожевал ноготь.

— Это хорошо! — сказал он Илье, тыча в экран. — Это прекрасно!

Илья опешил.

— Чего здесь прекрасного? Человек с ума сошел, лишившись Божьего дара! — вскричал он.

— Это очень кстати! — горячо зашептал Федор, вцепившись Илье в руку. — Вы знаете, кто еще сошел с ума? Кафка, к примеру, маялся шизофренией! Гоголь так и вовсе был совершенно не в себе перед смертью. А Эдгар Аллан По! И Булгаков тоже ку-ку, и Джонатан Свифт… Ги де Мопассан вообще умер в сумасшедшем доме. Великий человек, а как кончил?

— Ты к чему клонишь? — поинтересовался Илья.

— К тому, что они все были знамениты! Все! Их читают, изучают в школе, по их трудам пишут диссертации. Это же классика! — возбужденно заявил Левсковский.

— То есть ты готов рискнуть умом и здоровьем ради перспективы стать классиком?

— Это великий риск! — патетично воскликнул Федор. Он вскочил и застыл посреди полутемной кухни трагической статуей. — Мне, так же как и вам, невыносима мысль о том, что после меня останется лишь груда мусора и кучка костей! Как я могу быть полезным Вселенной, если ей до меня нет никакого дела? А ваш… Демон… — это же знак свыше! Значит, мне все-таки уготовано судьбой войти в историю! Пусть и не совсем… обычным образом…

— Да с чем ты войдешь в историю? С дрянными детективами, на которых даже имени твоего нет?

— С «Мятежными днями»! — воскликнул Левковский, снова усевшись на табурет и придвинувшись к Илье настолько, что тот мог слышать неприятный запах изо рта собеседника.

Будущему классику не мешало бы помыться и переодеться.

— «Мятежные дни» достойны того, чтобы попасть в список лучших образцов современной прозы! Это почти такая же мощная вещь, как «Над пропастью во ржи!». Читали?

Илья не читал.

— А должны были, милейший! Сэлинджер стал голосом своего поколения! А я стану голосом своего! Мне не обязательно больше писать — я прославлюсь одной книгой, но этого достаточно! Если бы Леонардо за всю свою жизнь создал только одну «Джоконду», он бы все равно вошел в историю как великий художник!

— Ого! — усмехнулся Илья. — Ставишь знак равенства между собой и Леонардо?

— Не то что знак равенства… — смутился Левковский. — Но… вы понимаете, о чем речь! К тому же, у меня есть сборник рассказов, из раннего творчества. Там много интересных мыслей, свежий и добротный слог. Издам отдельным томом. А несколько своих повестей я планирую переработать для экранизации. И пусть я потом сойду с ума, как этот ваш знакомый, с глазами, или попаду под машину, мое творчество останется в мировом наследии!

Илья вскочил со своего табурета и рванул в комнату. Выдрал с книжной полки первую попавшуюся книгу.

— Вот мировое наследие! — проорал он, размахивая томом Пушкина в тисненом переплете. — И вот! — выдернул Илья с полки книгу Булгакова.

— Не смешите! — вскричал примчавшийся следом за гостем в