Кремлевское дело Бешеного - Виктор Доценко

Саша Долонович немного растерялся, но не унывал. Недаром его быстрый и холодный ум с юности любил и понимал цифры. Уйдя в бизнес, он за несколько лет стал одним из богатейших людей России. Силы, способствовавшие его успехам на поприще коммерции, равно как и силы, приведшие его в узкий круг «семьи», оставались загадочными даже для всеведущей ФСБ. Долгое время он оставался тайной не только для простого обывателя, но даже у журналистов не было его фотографии.

От большинства «олигархов» Долонович отличался невероятной скромностью и вообще старался держаться в тени. Некие деловые отношения связывали его только с Велиховым, который, по слухам, немного протежировал молодого бизнесмена.

Долонович не пил, не курил, не афишировал своих романтических увлечений, был примерным семьянином, проводя много времени со своими двумя маленькими детьми.

Полной противоположностью Долоновичу был его бывший однокашник по физтеху, «государственный человек» Шура, он же Александр Викторович Позин, маленький «винтик» нашей громоздкой и несуразной государственной машины. В настоящий момент он числился советником главы Администрации Президента Щенникова, но его реальное влияние было неизмеримо выше.

Единственный сын крупного советского журналиста-международника, работавшего в разных странах, Шура Позин с детства принадлежал к кругу советской интеллектуальной элиты, где считалось хорошим тоном ругать советскую власть, взяв при этом у этой власти все, что только можно: квартиры, дачи, машины, командировки за границу.

Еще мальчиком Шура побывал с родителями во многих странах, страстно увлекался иностранными языками и историей. Старший Позин, естественно, видел сына еще более, чем он сам, известным и влиятельным журналистом. Но, окончив школу с золотой медалью, Шура подал документы в физтех. Что это было? Закономерный протест против запланированной отцом карьеры? Желание проявить самостоятельность и попробовать себя в том деле, в котором почти не разбирался? А может, просто присущий натуре юного Позина откровенный авантюризм? История умалчивает…

Так или иначе, прирожденный гуманитарий, книгочей и театрал, без труда поступил в сложнейший технический вуз и успешно его закончил. Карьеру великого физика ему не прочили, но приличные деньги он всегда мог заработать, делая переводы с трех европейских языков, которыми он с детства владел в совершенстве. Он и в студенческие годы принципиально не брал деньги у отца, существенно приращивая стипендию гонорарами за переводы и выигрышами в карты: среди знатоков преферанса он слыл редким виртуозом. До перестройки он практически не интересовался политикой.

Но первая мощная и мутноватая волна «демократизации» выплеснула на поверхность целую когорту разного калибра и разных специальностей научных сотрудников, которые в одночасье стали видными политиками — Гайдар, Мурашев, Попов, Станкевич и иже с ними. В их числе оказался и Шура Позин, что, в принципе, было неудивительно. В отличие от своего приятеля домоседа Долоновича, Позин был человеком светским, посещавшим все вернисажи и премьеры. Он в буквальном смысле знал всех и со многими людьми, даже существенно старше себя, был на «ты».

Он обладал изумительным даром легко сходиться с самыми разными людьми и умудрялся поддерживать с ними приятельские отношения. В этом нечастом в наши дни умении общаться, поддержать разговор на любую тему и сохранять, по сути, бескорыстные приятельские отношения Позину не было равных. Быть может, он учился этому с детства, поскольку в родительском доме с младенческих дней сиживал на коленях у разных знаменитостей.

Еще в те далекие годы, когда рядом с опальным Ельциным были только Коржаков и Суханов, будущий Президент на какой-то встрече московской интеллигенции с кандидатами в российские депутаты заприметил милого, интеллигентного, хорошо воспитанного и прекрасно выступавшего молодого человека. Когда Ельцин стал Председателем Верховного Совета России, он пригласил Позина работать в свой аппарат. Зоркий глаз опытного политика разглядел главное свойство характера Позина — он не был карьеристом. Власть и деньги как таковые его вовсе не интересовали.

А занимал его исключительно род человеческий, вернее, его ничтожность. Более всего на свете Шурик Позин любил наблюдать, как ведет себя человек, попавший в экстремальную ситуацию. Шура просчитывал его шаги наперед и в подавляющем большинстве случаев оказывался прав. За это глубинное понимание человеческой природы и мотивов поступков тех или иных людей прежде всего и ценил его Президент.

Мало кто и помыслить мог о том, что большинство знаменитых кадровых «рокировочек» Президента сделано по советам милого и обаятельного Шуры, который всегда оставался в тени.

Можно было бы считать его злобным циником и мизантропом, однако сам Шура никогда никому не желал и не делал сознательного зла и ко всем относился доброжелательно, хотя и не без иронии.

В политической игре, как и в карточной, его занимал не выигрыш, а сам процесс, метод проб и ошибок. Его задачей было спланировать стратегию и выработать модель, оптимально ведущие к поставленной заказчиком цели, а уж конечный результат его не тревожил, пусть о нем заботится заказчик.

Женат Позин никогда не был, но время от времени появлялся на презентациях и светских приемах с юными привлекательными девицами, которых представлял как своих невест. Вечера он проводил в казино и ночных клубах. Одно время даже ходили слухи о его не совсем традиционной ориентации, шептались даже о его бурном, хотя и непродолжительном романе с модным беззубым певцом Шурой, с ударением на втором слоге, как будто их где-то видели вместе, но скорее всего это были беспочвенные сплетни, которые сам Александр Викторович и распускал исключительно ради собственной забавы.

Последним членом славной троицы, пьющим крепкий кофе без сахара, в отличие от двух Александров, приверженцев чая, был персонаж несколько старший их по возрасту и еще более колоритный. Звали его Гавриил Петропавловский. Внук православного священника по линии отца и хасидского раввина, знатока талмуда и каббалиста, по линии матери (оба деда, отец Гавриил и ребе Габриэль, бесследно сгинули в лагерях) с детства был антисоветчиком и диссидентом.

На его долю выпало три года лагеря, пять лет ссылки, отъезд в США, где он получил диплом политолога, женился и даже несколько лет преподавал курс русской истории и политики в одном, правда, не самом знаменитом университете. В Москву он вернулся с теплыми рекомендательными письмами от Дмитрия Саймса, известного американского политолога, тоже выходца из России, женатого на дочери бывшего помощника Ельцина по международным делам.

Приятели не спеша допивали чай и кофе из старинных фарфоровых чашек. В камине уютно потрескивали сухие поленья. Мебель, картины на стенах, посуда, коллекция старинных тростей, в каждой из которых таился острый стилет, — все это создавало особую изысканную атмосферу, располагавшую к размеренным движениям и неторопливой дружеской беседе.

Позин очень любил этот дом. Его хозяин, известный антиквар, приятель Шуры, без излишних расспросов выпив, с гостями чашку чая, несколько минут назад ушел работать в мастерскую, расположенную в самой дальней части дома на третьем этаже.