Дядя самых честных правил - Александр Михайлович Горбов

и выйдет на меня нужный человек.

— Костя! Костя!

Меня нагнал запыхавшийся Бобров.

— Ну ты и ходишь. Еле догнал тебя.

— Узнал что-нибудь?

Он помотал головой.

— Батюшка ничего такого не слышал. Говорит, зверинец бы точно запомнил. А вот твоего крокодила здесь видели. Чуть бабу с мостков не утащил, ногу до кости подрал, кусок мяса выдрал. Мужики его дрекольем отходили, пока отбивали, так он и уплыл.

— Угу, ко мне в поместье умирать.

— Бабы теперь боятся на реку ходить. Говорят, водяной чёрт это.

— Ну, хоть что-то. Зато теперь мы точно знаем, что зверинец ниже по реке.

Шагах в десяти от нас появился орк-коробейник, подряжённый на поиски. Сверкнул мне глазами и выразительно пошевелил ушами. Я махнул ему рукой — иди сюда, голубь сизокрылый.

Он подошёл и поклонился в пояс.

— Рассказывай.

— Поспрашивал у людей, барин. Не знает никто, чтобы зверинец держали. Псарни, почитай, в каждом имении есть, а других зверей не держат. А скотина с кошками — так тож не нужна вам.

Я скривился — и тут мимо. А хитрый коробейник, не желая упускать деньги, продолжил:

— Барин, другое узнал.

— Ну?

— Тут приказчик один по весне скотину покупал. Коровок, баранов да козлов. Брал под убой, даже тощих да больных, будто не людей кормить. Я так мыслю: он зверюкам убоину готовил. Может, конечно, и собакам, да токмо голов тридцать он купил. Для псарни много, а для зверей диких самое то.

Мы с Бобровым переглянулись. Вот это похоже на след! Надо поехать и выяснить, не наш ли это смелый экспериментатор.

— Хм, а что, вполне может быть. Откуда, говоришь, этот приказчик?

Коробейник ухмыльнулся, показав единственный жёлтый клык.

— Ежели я ваше указание исполнил, наградить надо, барин. Старался, как есть старался. Ножки бил, языком трепал, сбитнем угощал, чтобы выведать.

— Лови, — я бросил ему полтину, — сдачи не надо.

— Благодарствую, барин. Из Кудрино он был, и стадо туда гоняли.

Бобров кивнул — он знал, что это за усадьба.

— Ежели что, только кликните, барин. Завсегда услужу, лучше любого холопа.

— Иди уже, — я хмыкнул, — понадобишься — позову.

Он поклонился и тут же растворился в толпе, будто его и не было. А мы с Бобровым пошли к дрожкам.

Глава 31 — Кудрино

Дорога в Кудрино меня порядком утомила. Сплошные колдобины, тряска и лес по сторонам. Пятнадцать вёрст для механических лошадей — час езды с ветерком, а мы еле ползли, чтобы не поломать им ноги на буераках. Как вообще здесь люди живут? Или владелец поместья сидит в своей берлоге безвылазно?

Деревня, стоящая чуть в отдалении от усадьбы, произвела тягостное впечатление. Чёрные покосившиеся дома, унылые орки-крепостные с безысходностью на лицах, даже дети выглядели грустными старичками. Это же надо довести своих же людей до такого ужасного состояния! Нет, не понимаю я таких дворян. Не понимаю.

А вот усадьба, наоборот, выглядела празднично. Эдакая пряничная пастораль: зелёные лужайки, пруд с мостиком, дом в виде сказочного замка с башенками. Так и чудилось, что из дверей выбежит навстречу заколдованная принцесса. Но нет, вместо неё на крыльцо выполз сморщенный старичок в поношенной ливрее.

— Эй, человек! Хозяева дома?

— Никак нет, ваш благородие. Уехал Александр Семёнович.

— Куда?

— В Питербурх. Уж месяц почитай как уехал.

Вот те раз. Как это уехал? А что со зверинцем? Придётся выяснять у того, кто остался. И претензии предъявлять тоже ему. Я спрыгнул на землю и подошёл к старичку.

— А ты кто такой? Управляющий?

— Нет, ваш благородие. Игнат я, за сторожа туточки.

Странно — несмотря на сказочный вид усадьбы, в воздухе царила муторная духота. Будто здесь кто-то умер или сошёл с ума.

— А надолго твой хозяин уехал?

Игнат вздохнул.

— Не знаю. Сказал, что разонравилось имение, грозился продать кому-нибудь. Мол, и крепостные лентяи, и дом плохой, и общество ужасное. Забрал всех слуг и уехал.

— Как, говоришь, твоего барина зовут?

— Александр Семёнович, а по фамилии Рокк. Это имение ещё их отец купил, земля ему пухом. А усадьбу брат Александра Семёновича построил, тоже покойный. Я всем троим служил как положено, а меня вот оставили сторожить.

Старик печально шмыгнул носом.

— А покажи-ка нам, братец, — подошёл Бобров, — барский зверинец.

Щека сторожа дёрнулась. Он часто заморгал и быстро залепетал, глотая звуки:

— Ой, господа хорошие, так нечего там смотреть. Совсем нечего! Грязно там, пахнет плохо, клетки пустые стоят. Никого из страхолюдин не осталося.

— Куда же они делись?

— Так ещё на Купалу клетки не заперли, часть и сбежала. Александр Семёнович осерчал очень, приказал оставшихся заколоть от греха подальше да сжечь. А крепостных, что не уследили, велел вместо зверюк в клетки посадить.

Чем дальше, тем больше мне не нравился этот Рокк. Плоть от плоти тёмных помещиков — через одного считают, что крепостные их собственность, и могут делать с ними что хочешь.

— Так-то он отходчивый, Александр Семёнович, но тут расстроился сильно, кричал долго. А потом ночью запорол их, от досады.

— Что-что?

Старичок даже отступил на шаг, услышав злость в моём голосе.

— Не видел, ваш благородие, вот те крест, не видел. Слышали, будто ночью барин туда ходил, свет в зверинце горел, кричал кто-то. А на завтра похоронили их.

Рядом вздохнул Бобров.

— Обычное дело, Костя. Помещик волен и запороть, если виноваты.

И этот туда же! Что за люди такие? Дикость натуральная, а все вокруг молчат и ничего не делают. А потом удивляются, когда крестьянские бунты происходят.

— Так, человек ты мой хороший, веди нас в зверинец. Давай-давай, пошевеливай ногами, я лично посмотреть хочу.

Сторож не стал спорить и повёл нас вокруг усадьбы на задний двор.

* * *

Мы не успели пройти и половины пути, как из-за флигеля вылетели собаки. Пять обычных дворовых псов с громким лаем кинулись на нас.

— Фу! Фу! — заорал сторож. — Фу, Тузик! Фу, Полкан!

Но собаки не слушались и собирались попробовать на зуб меня с Бобровым.

В груди проснулся Талант, раздражённый и гудящий, как улей с пчёлами. Не спрашивая моего разрешения, он послал навстречу псам волну могильного холода. Даже меня передёрнуло от мерзкого ощущения.

Собаки попадали на землю, скуля и дёргая лапами. Впрочем, Талант не собирался их убивать. Через мгновение псы удирали прочь, поджав хвосты и жалобно завывая.

— За что ваша семья так собак не любит? — скривился Бобров. — Что ты, что дядя. Я ему борзую хотел подарить, а он в меня чернильницей кинул, хорошо, не попал. Ладно, он старый, а ты зачем их напугал так? Ничего