Лжеправители - Анна Корниенко

Кстати, многие сторонники этого претендента позднее стали приверженцами других лже-Людовиков XVII. Так, виконт Бурбон-Бюссе, горячо защищавший Матюрена вначале, позднее стал почитателем «барона Ришмона» и закончил как приверженец Наундорфа. Некий капитан Вуазен, якобы служивший в Тампле в соответственные годы, уверял, что подглядывая в замочную скважину, видел как из полой деревянной лошадки вышел ребенок одних лет с дофином. Однако удалось доказать, что Вуазен никогда не служил в Тампле, и потому его рассказ доверия не вызывает.

Следует заметить, что «вдова Симон», до преклонных лет сохранившая ясный разум, продолжала утверждать, что дофину удалось-таки бежать, в результате чего полиции короля пришлось в приказном порядке заставлять ее молчать.

Вопросник сестры дофина, герцогини Ангулемской, на который, по ее мнению, мог ответить только ее брат, и который она выслала и этому претенденту, до Матюрена якобы не дошел. Во всяком случае, не сохранилось никаких следов ответа лжедофина.

Итог всей этой истории таков: при отсутствии возможности определить настоящее имя претендента – а ведь даже это не доказано – на данный момент нет никаких оснований отождествлять его с Людовиком XVII. Анализ ДНК останков претендента никто не проводил и вряд ли проведет когда-нибудь.

Следующий, а если быть точными – первый по времени самозванец, выдававший себя за Людовика XVII, чудом спасшегося из крепости Тампль, звался Жан-Мари Эрваго (20 сентября 1781 года – 8 мая 1812 года).

Источники расходятся в определении, откуда родом и из какой семьи был этот человек, так как в продолжение своей недолгой мошеннической карьеры он много раз менял имена, биографию и даже, по свидетельству современников, переодевался в женское платье. Обладая незаурядной внешностью и определенным артистическим талантом, он умел внушать доверие к себе и пользовался этим без всяких угрызений совести.

Но большинство исследователей сходятся в том, что Жан-Мари Эрваго происходил из Сен-Ло. Его отцом был Рене Эрваго, по одним свидетельствам – портной, по другим – камнетес, матерью – Николь Биго, кружевница. Другие источники говорят, что Эрваго был на самом деле незаконнорожденным сыном герцога Монако и очаровательной Николь Биго, которая была выдана во избежание позора за слугу герцога Рене Эрваго. Отсюда и изысканные манеры и утонченные черты претендента. Правда, многие подозревают, что подобный слух пущен самим мошенником. По крайней мере, после ареста Рене Эрваго под присягой опознал в нем своего сына.

В 15 лет в Шербуре Эрваго в первый раз был арестован за бродяжничество, освободили его по ходатайству отца. Однако сразу после освобождения он вновь уходит из дома в Кавадо. Там, видимо в первый раз, будущий «дофин» встречается с роялистами. И возможно, по их подсказке – явной или нет – начинает карьеру самозванца.

Во время своих скитаний он много раз меняет имя, представляясь сначала незаконным сыном герцога Монако, потом – сыном герцога Мадридского, племянником графа Артуа или же Марии-Антуанетты. По свидетельству современников, претендент на престол не раз переодевался в женское платье, объясняя это «желанием сохранить инкогнито»: тонкая мальчишечья фигура и нежные черты лица, так же как ранее д'Эону де Бомону{26}, помогали ему в этом обмане.

Эрваго был вновь арестован в Отто в марте 1797 года и осужден на четыре месяца тюрьмы, но потом снова освобожден под поручительство отца. По воспоминаниям самого Рене Эрваго, когда он прямо спросил сына, не принимал ли он участия в заговорах против правительства, Жан-Мари с достаточной откровенностью ответил, что водил аристократов за нос и получал от них «все, что желал, посмеиваясь у них за спиной».

Полная лишений и тяжелого труда жизнь вызывала у юноши отвращение. В 16 лет претендент вновь бежит из дома, на сей раз направляясь в Алансон. По пути представляется родственнице королевской семьи, мадемуазель Талон-Лакомб отпрыском графов Монморанси, ограбленным неизвестными и оказавшимся поэтому в отчаянном положении. Доверчивая дама ссужает ему 40 луидоров (достаточно большая сумма по тем временам) и вызывается доставить юношу в своей карете прямо в родовой замок Монморанси. Чтобы избежать разоблачения, в ту же ночь юный мошенник спасается через окно, прихватив с собой деньги.

Весной 1798 года Эрваго объявляется в Мо, где находит приют у некоей ярмарочной торговки по имени госпожа Лаварин. Ей он представляется фермерским сыном, которого преследуют таинственные заговорщики. Разжалобив свою добрую хозяйку, он получает от нее 4 луидора и с этими деньгами садится в дилижанс. Затем он в очередной раз подвергается аресту, его заключают до выяснения личности в тюрьму Шалон. Сохранился документ с описанием внешности арестанта: «Волосы светлые, глаза голубые, кожа светлая, шрам, идущий вниз от носа к верхней губе».

В ответ на вопрос председателя суда присяжных о его имени и месте жительства, Эрваго дает таинственный ответ, что оно, мол, известно и судья узнает его раньше, чем думает. Впрочем, почти сразу изменив намерения, он называет имя – Луи-Антуан-Жозеф-Фредерик де Лонгвилль, тринадцати лет (несмотря на то что на самом деле Эрваго к тому времени было 17), подробно описывает свой дом и выдуманную семью. Ему не верят, но все же посылают полицейских отыскать семью Лонгвиллей в ближайших селениях.

Именно в Mo Эрваго впервые объявляет себя дофином Франции Луи-Шарлем де Бурбоном. Как потом вспоминали современники, среди прочих юного заключенного посетил некто из обслуги Тампля, и при виде его Эрваго громогласно заявил о том, что этот человек наверняка узнал в нем дофина, но боится сказать правду. Этим пламенным заявлением окружающие были очень впечатлены.

Для того чтобы окончательно доказать свою правоту, Эрваго якобы припомнил эпизод о том, как позвал на помощь этого служащего, когда воланчик из перьев, предназначенный для новомодной игры в бадминтон, зацепился за веревочку для звонка, причем именно этот слуга помог его снять. Тот же, услышав такие речи, немедленно поклонился узнику и во всеуслышание признал его королем.

Истории известно, что большинство самозванцев были поощрены на подобный промысел желающими верить в чудо. Так произошло с Пугачевым, с Анной Андерсон, то же случилось с Эрваго. По городу стали распространяться слухи о том, что в крепости находится некто, отличающийся от обычных бродяг изысканными манерами и правильной речью. И что этот некто не кто иной, как бежавший из Тампля дофин, что он тайно скрывается в крепости и терпит тюремное заключение для того, чтобы не быть разоблаченным. Стоит вспомнить, что на это время во Франции пришелся разгул коррупции и передел собственности в пользу финансовой аристократии, быстрыми темпами шло разорение и обнищание основного населения. Ожидание «доброго короля» и надежды, связанные с ним, были велики как никогда. Таким образом, слухи пали на благодатную почву.