Лжеправители - Анна Корниенко

Кстати, во время вскрытия ребенка, умершего в Тампле, доктор Пеллетен извлек сердце умершего и бережно хранил его все эти годы. Зачем бы ему это делать, если умерший не был кронпринцем? Может ли быть так, что сам доктор оказался введенным в заблуждение? Или он преследовал некие собственные интересы, не зависящие от того, был ли покойный дофином или нет? Ведь после Реставрации Пеллетен пытался предложить сердце узника Тампля и герцогине Ангулемской, и Людовику XVIII. Оба отказались…

Тогда же, во время вскрытия, комиссар Дамон срезал у ребенка прядь волос. И вновь августейшие особы отклонили попытки вручить им эту реликвию. Кроме того, когда впоследствии было проведено сравнение ее и пряди, хранившейся у Марии-Антуанетты, экспертиза показала, что образцы не имеют ничего общего. Был ли Дамон простым обманщиком, или причина несовпадения кроется гораздо глубже?

Все, кто знал лично сестру Луи-Шарля, дочь Марии-Антуанетты Марию-Терезу, утверждали, что герцогиня Ангулемская до конца своих дней так и не была уверена в том, что ее брат мертв.

Попытки установить точное место захоронения дофина и идентифицировать его останки, предпринимавшиеся и в XIX, и в XX веке, не увенчались успехом. В 2000 году был проведен анализ ДНК сердца, которое, как принято считать, было изъято при предполагаемом (с тем, что таковое вообще имело место, тоже можно поспорить) вскрытии Людовика XVII и сохранено в спирте потомками врача, а затем переходило от одного европейского аристократа к другому. Эксперты пришли к выводу о том, что его генетические признаки совпадают с признаками ДНК, извлеченной из волос Марии-Антуанетты и волос сестры Людовика. Этот факт считается доказательством того, что дофин действительно умер в Тампле в 1795 году. (Впрочем, этой точки зрения также нашлись оппоненты.)

После проведения этой экспертизы 8 июня 2004 года сердце было погребено в базилике Сен-Дени под Парижем, усыпальнице французских монархов. Сосуд с сердцем поместили в гроб, покрытый синим знаменем с золотыми королевскими лилиями. На погребении присутствовали представители всех королевских домов Европы.

Теперь стоит попытаться ответить на последний и самый главный вопрос, если Луи-Шарль все же спасся: почему же ни при одном из последующих режимов права принца так и не были признаны? Вряд ли реальной причиной могло стать обилие лжедофинов, которое, конечно отнимало время и силы специалистов на идентификацию личности каждого претендента. Что же помешало Луи-Шарлю в действительности «восстать из мертвых»? Что и когда пошло не так у тех, кто дергал за веревочки в трагическом спектакле под названием «Людовик XVII»? Ответа на это история до сих пор не знает.

Однако если предположить, что юному королю так или иначе удалось спастись, но «авторы» сего действа по каким-то причинам утратили к нему интерес, то возникает следующий вопрос: неужели до конца своей жизни сам Луи-Шарль так и не открыл никому из окружающих тайны своего происхождения? Это маловероятно. Ситуация осложняется тем, что подобной «тайной» спешили поделиться около 60 человек. Вполне возможно, что истинный кронпринц и заявлял о себе, но так и остался неузнанным. Кто же именно из массы кандидатов был подлинным Людовиком XVII (если он вообще входил в их число)?

Основная масса явившихся миру лжедофинов не представляет для нас ровным счетом никакого интереса, поскольку абсурдные претензии этих претендентов не вызовут у читателя ничего, кроме смеха и ощущения напрасно потраченного времени. Но есть несколько человек, по праву заслуживающих самого пристального внимания. И первый из них, о ком стоит рассказать, это Карл-Вильгельм Наундорф. Он был, пожалуй, самым убедительным из претендентов, хотя на первый взгляд казалось, что претензии этого «часовщика из Веймара» (как он сам вначале себя рекомендовал), говорящего на немецком и даже не знающего французского языка, просто нелепы.

Никому не известный прежде, Наундорф в 1810 году появился в Берлине (как потом сам объяснил, под давлением обстоятельств). Он открыл прусскому министру полиции по фамилии Ле Кок свое «настоящее» имя и якобы представил ему даже соответствующие документы, в частности письмо, подписанное Людовиком XVI. Ле Кок, приняв документы для передачи прусскому королю, взамен выдал претенденту паспорт на имя Наундорфа.

Так что же это были за обстоятельства, вынудившие претендента раскрыться и рассказать о себе «всю правду»? Ведь это произошло не в 1810-м, а только в 1825 году, когда он оказался замешан в мошенничестве при продаже дома и попал под суд. При проверке документов и установлении личности выяснилось, что в Веймаре никогда не проживал человек с таким именем, то есть прусские власти выдали ему фальшивый паспорт. Суд не поверил рассказам авантюриста о его «королевском происхождении» и приговорил самозванца к трем годам тюрьмы. Но ему удалось бежать из Пруссии в Париж.

Здесь следует отметить, что когда в 1833 году претендент, оставив в Пруссии семью, приехал в Париж, его признало множество людей, прекрасно знавших дофина: бывшие слуги королевской семьи, де Жоли, последний министр юстиции Людовика XVI, де Бремон, бывший секретарь монарха, де Рамбо, бывшая воспитательница принца. Дошло до того, что даже сестра Луи-Шарля, герцогиня Ангулемская, вынуждена была обратить пристальное внимание на претендента и прислала к нему своего представителя с целым опросным листом. Правда, от встречи с людьми Марии-Терезы ее «брат» по непонятным причинам отказался. Специально занимавшиеся этой проблемой исследователи отмечают, что Наундорф сохранил воспоминания о детстве дофина, даже самые интимные, что он так хорошо знал Тампль, Версаль, Рамбуйе и Тюильри, что без труда смог указать, какие изменения произошли во дворцах со времени пребывания там королевской четы.

Таким образом, все развитие событий показало, что Наундорф действительно знает и помнит факты, которые могли быть известны только Людовику XVII. Но как это возможно, если на самом деле он не был кронпринцем?

Несмотря на все доводы, права Карла-Вильгельма Наундорфа на престол так и остались непризнанными. После провала всех попыток занять место на французском троне Наундорф был вынужден эмигрировать в Англию, а затем в Голландию.

После отъезда из Франции «дофин» стал посвящать время изобретательству, в частности созданию новых взрывчатых веществ, причем, как говорили, весьма успешно. Не удовлетворившись этим, Наундорф сделался еще и «пророком». К нему регулярно стал наведываться лично Иисус Христос, утешать и хвалить его и его сторонников. Был ли Наундорф настоящим Людовиком XVII? Уже два века профессиональные исследователи и любители ищут ответ на этот вопрос. Ряд придуманных претендентом историй явно фантастичен. В двух изданных томах его переписки никаких признаков того, что все это писал сын короля, нет. Он ничего не рассказывал даже собственной жене о каких-либо местах в Париже, связанных с его «родителями», зато сообщает дату рождения. И это после шестнадцати лет совместной жизни!

Один из исследователей выяснил, что в мае 1788 года дофину делали прививку от оспы на обе руки. В то же время известно, что при посмертном осмотре тела Наундорфа был найден след от прививки только на одной руке. Это и не удивительно: в 1810 году все жители Берлина принудительно вакцинировались против оспы. В то же время все остальные отметины, присущие дофину, на теле Наундорфа имелись. Практически совпадают и антропометрические данные.