Барон по призванию. Путь дворянина - Владислав Игоревич Миронов

парня дальше, сам агент держал путь на север к городу Ореншпиль. Еще ночью лес кончился, снова можно было бы разглядеть горизонт и полюбоваться небом, если бы в то же время не начался ливень. Лошади тонули в грязи, измотанные не меньше всадников. Они шли медленно, но без остановки, уже несколько дней, и за целую ночь ни разу не передохнули. Бойцы Джозы начинали сдавать. Кое-кто, надеясь остаться незамеченным, опустил голову на гриву коня, кое-кто просто сутулился, напоминая печального Рыцаря мести из легенд. У агента попросту не было сил и желания подстегивать солдат. Надо было отдохнуть.

Вдали по левую сторону затрепетали солнечные лучи уходящего дня. Тучи расступались, и, хотя кавалеристов все еще поливало, иллюзия бесконечности дождя отступила. Скоро непогода уйдет на юго-запад, оставив промокших воинов. Из-за деревьев показался частокол, потом крыша двухэтажного дома, окна, ворота. Судя по всему, это был постоялый двор. Джоза воспрянул духом. Он выпрямился в седле и окликнул своих подчиненных:

– Подъем, салаги! Осталось немного – впереди трактир! Нельзя лишать себя отдыха на столь продолжительный срок, так что нам следует выспаться и только потом продолжать преследование!

Бойцы зашевелились, обрадованные вестью о скорой стоянке. Скакуны будто бы тоже все поняли и пошли рысью, насколько позволяла слякоть. Постепенно таверна приближалась, уже можно было разобрать украшения на оконных рамах и большую вывеску, на которой красовался медведь, тянущий за собой телегу. «Медвежья упряжь». Ворота оказались закрыты, из трубы не шел дым, и это показалось Джозе странным: хозяину пора бы уже готовить завтрак для постояльцев, так почему же это место выглядит столь неприветливым? Ответ не заставил себя ждать.

Джоза, не слезая с лошади, толкнул ворота и въехал на двор, но тут же дернул поводья. Прямо под окном у входной двери валялась гора тел с перерезанными глотками. Бледные, с вытаращенными глазами, мертвецы лежали, раскинув руки, согнув локти и колени под неестественным углом. Потемневшие кровавые подтеки почти смыло дождем, отчего порезы над воротниками не так уж и сильно бросались в глаза.

Агент тотчас спешился и вытащил меч из ножен. Солдаты сделали то же. Сон как рукой сняло.

Жестами раздавая приказы, капитан на полусогнутых ногах подбежал к входу и взялся за ручку. Двое солдат последовали за ним, а еще трое отправились в обход. Отсчитав пальцами «три, два, один», командир распахнул дверь, и двое солдат ворвались внутрь. Никого. Таверна разворочена, мебель поломана или сожжена. Пахло мочевиной и рвотой. Троица пересекла главную залу и аккуратно, организованно прошла через коридор, заглянув на кухню и в прилегающую комнату. Уже у лестницы открылась задняя дверь таверны, и внутрь вошли солдаты, проверявшие двор. Джоза вопросительно дернул головой, но в ответ получил отрицательный жест.

Вдруг острый слух агента уловил неясные стоны на втором этаже. Не желая тратить времени, он жестом приказал своим людям подниматься. Дверь оказалась открыта; комната, в отличие от зала, сохранила более-менее приличный вид. На полу у окна лежал мужчина и тяжело дышал. Каждый вдох давался ему с усилием, смерть уже стояла над ним.

Джоза подошел к умирающему и опустился рядом с ним на одно колено. Только теперь мужчина осознал, что больше не один в доме. Взгляд скользнул по шлему, плащу и значку-короне Джозы. Он понял, что перед ним слуга короля.

– Они… Они забрали ее, мою Астру… – из последних сил пролепетал хозяин таверны, и губы его искривились в скорбной гримасе. – Они ворвались сюда и всех перебили… А мою девочку… Мою Астру забрали с собой…

– Кто напал на вашу таверну, герр? – Джоза сразу перешел к делу, понимая, что мужчина вот-вот отдаст Мидре душу. – Как они выглядели?

– Они… демоны, не иначе… – Хозяин глотал слезы и воздух. – А самым главным из них был тот, в плаще, с мечом… Они забрали ее…

Мужчина опустил голову на пол и затих. Джоза провел латными холодными пальцами по векам усопшего и встал с колен:

– Да примет Мидра твою душу.

Джоза уселся на кровать рядом с телом. Солдаты смотрели на него, ожидая приказов.

– Всем отдыхать, – бросил капитан. – Я на вахте.

Теперь в его голове крутилась мысль, которую он изо всех сил старался отбросить. Она казалась нелогичной, надуманной, невозможной:

«Это сделал предатель Рейнер! Это сделал предатель Рейнер!

Это сделал предатель Рейнер! Это сделал предатель Рейнер!

Нет. Это не он. Никаких доказательств, никаких улик. Здесь просто побывала большая банда разбойников. Нельзя позволять подобным навязчивым идеям брать над собой власть».

Джоза скрестил пальцы и положил голову на руки, уставившись на тело несчастного тавернщика.

Золотые монеты ссыпали в корзину и поставили рядом, чтобы было легче считать. Теперь за столом помимо Корста сидели еще двое: Элизар по прозвищу Красавчик, высокий и стройный мужчина с аккуратно подстриженной эспаньолкой, одетый в красный жиппон, голову его украшал коричневый берет с вороньим пером; и Грэгг, он же Тролль – гигант, который так напугал Астру.

По правую руку от каждого из разбойников стоял кубок с вином, из которого они время от времени делали глоток. Слышались звуки отрыжки, причмокивания и тихие позвякивания монет. Дележка добычи при крупных грабежах, где требовалось множество рядовых подручных, пожалуй, была единственным пунктом в жизни преступных авторитетов Кронфеста, в котором присутствовала честность, иначе мог подняться бунт. Конечно, никто из отъявленных бандитов, босяков, атаковавших «Медвежью упряжь», считать не умел, поэтому столь важное дело доверялось атаманам, «офицерам» преступных группировок.

Каждый из атаманов брал горсть монет из корзины, складывал десяток золотых в стопочку и ставил рядом с предыдущей, образуя ряд. Так постепенно образовывался квадрат с ребром в десять стопок, в сумме – тысяча монет. Получившуюся горсть сгребали в отдельную корзину, отставляли в сторону и начинали все заново. Хорошо, когда все монеты одного номинала и происхождения, дело идет живее. Лучше всех счет вел Элизар Красавчик. Именно он должен был посчитать, сколько получит каждый член группы, будь то старший, атаман или босяк. Чаще всего награда распределялась заранее, по взаимной договоренности, и чаще всего имела место такая формула: старший, то есть предводитель, получает десятую долю награбленного; атаман получает одну пятнадцатую часть; босяки делят остатки между собой. Но только не в этот раз! Подобная добыча попадала в руки раз в жизни, и ни Корст, ни Красавчик с Троллем не собирались баловать своих людей. Была выбрана другая, более выгодная для светлых голов банды, схема: Корсту полагалась ровно треть за организацию и саму идею. Вторая треть распределялась между Элизаром и Грэггом, а оставшиеся деньги делили между собой двадцать шесть человек.

Монеты все звенели, складывались в квадраты. Скоро возле стола стояло четыре полных корзины, и пятая уже должна была быть на подходе, но когда в квадрат внесли последнюю монету, их оказалось девятьсот девяносто девять. Все трое замерли и обменялись недоверчивыми взглядами. Красный постучал пальцами