Триумф нежности - Джудит Макнот

Какое-то время они разглядывали друг друга с вежливойосторожностью, затем он предложил:

— Может быть, вы хотите кофе?

— Спасибо, нет, — ответила Кэти с твердой учтивостью. — Уменя мало свободного времени.

Что не нужно было этого говорить, Кэти поняла, когда егогустые брови сошлись на переносице.

— Не сомневаюсь, что вам необходимо переделать много дел, —кратко заметил священник.

— Не для себя, — торопливо объяснила Кэти, чтобы достичьперемирия, — для Рамона.

К ее безмерному облегчению, падре Грегорио принял еепредложение о перемирии. Его твердые губы расслабились в каком-то подобииулыбки, когда он кивнул своей седой головой:

— Рамон торопится все завершить. Он, должно быть, оченьзагружает вас.

Открыв стол, он достал какие-то бланки и взял ручку.

— Давайте начнем с формальностей. Ваше полное имя и возраст,пожалуйста. Кэти назвала.

— Семейное положение? — Прежде чем Кэти успела ответить, онвзглянул на нее и печально произнес; — Рамон упоминал, что ваш первый муж умер.Как трагично было для вас оказаться вдовой в расцвете вашего брака.

Кэти никогда не лицемерила. Вежливо, но твердо она сказала:

— Я оказалась «вдовой»в расцвете нашего развода, и если былакакая-нибудь трагедия, так это та, что мы вообще были женаты.

Стало заметно, как под очками сузились его голубые глаза.

— Прошу прощения?

— Я развелась с ним де того, как он умер.

— По какой причине?

— Несовместимость характеров.

— Я не спрашиваю вас о формальном основании. Я спросил опричине.

Кэти вспыхнула от возмущения. Она медленно и тихо перевеладыхание:

— Я развелась с ним, потому что презирала его.

— За что?

— Я предпочла бы не обсуждать это.

— Понятно, — сказал падре Грегорио. Он отложил бумаги всторону, положил ручку, и Кэти почувствовала, что хрупкое перемирие началоразрушаться. — В таком случае, может быть, вы не будете против того, чтобыпоговорить о вас и о Рамоне. Как давно вы знакомы?

— Всего две недели.

— Очень необычный ответ, — заметил он. — Где выпознакомились?

— В Штатах.

— Сеньорита Конелли, — сказал он холодным тоном, — вы несочтете за вторжение в вашу личную жизнь, если я попрошу вас быть немного болееконкретной?

Глаза Кэти воинственно вспыхнули.

— Ну что вы, падре. Я познакомилась с Рамоном в баре,cantina, как вы здесь это называете. Он остолбенел:

— Рамон познакомился с вами в cantina?

— Точнее, это было снаружи. — Простите?

— Это было снаружи, на стоянке, у меня были неприятности, иРамон помог мне.

Падре Грегорио расслабился и одобрительно кивнул:

— Конечно, у вас была поломка в машине, и Рамон помог вам.

Кэти ни с того ни с сего обуяло стремление говорить правду итолько правду:

— Точнее, у меня были проблемы с мужчиной, который… целовалменя на стоянке, а Рамон избил его. Он был слегка возбужден, полагаю.

За золотой оправой очков глаза священника превратились всосульки.

— Senorita, — сказал он с презрением, — вы пытаетесь меняубедить, что Рамон Гальварра участвовал в пьяном уличном скандале на стоянкеcantina из-за какой-то женщины, которую он не знал, то есть из-за вас?

— Конечно же, нет! Рамон не был пьян, и я вряд ли смогуназвать это уличным скандалом. Он только ударил Роба один раз, но так, что тотупал без сознания.

— И что же было после этого? — нетерпеливо спросилсвященник.

К несчастью, капризное чувство юмора Кэти выбрало именноэтот момент, чтобы проявить себя:

— Потом мы засунули Роба в его машину и уехали с Рамоном намоей.

— Просто очаровательно.

Искренняя улыбка пронеслась по лицу Кэти.

— Вообще-то на самом деле это было зге настолько ужасно,как, наверное, прозвучало.

— В это очень трудно поверить. Улыбка Кэти увяла. Ее глазастали темными и мятежными.

— Верьте во что хотите, падре.

— То, во что вы хотите заставить меня поверить, изумляетменя, senorita, — огрызнулся он, поднимаясь из-за стола.

Кэти встала. Ее чувства были так запутанны, что она сама непонимала, было ли столь резкое завершение их беседы ее победой или поражением.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она, поставленная втупик.

— Вы подумаете об этом, и мы встретимся с вами в понедельникв девять утра.

Час спустя Кэти переоделась в белый трикотажный костюм. Оначувствовала себя разгневанной, смущенной и виноватой, когда начала взбиратьсяпо крутому склону к дому, в котором работал Рамон. Она остановилась взглянутьна холмы, покрытые полевыми цветами. Она различила крыши домов Габриэлы иРафаэля, полюбовалась деревней. Дом Рамона был далеко в стороне от остальных.Кэти решила присесть и отдохнуть. Потом легла на траву.

«То, во что вы хотите заставить меня поверить, изумляетменя, senorita», — сказал старый священник. «Ему действительно показалось, чтоя пыталась произвести на него плохое впечатление», — раздраженно подумала Кэти,когда на самом деле она целый день подбирала платье и туфли, чтобы быть одетойпочтительно и скромно во время их встречи.

Она просто рассказала ему правду о том, как они с Рамономпознакомились. Если это оскорбило его старомодные представления, то в этом,естественно, не ее вина. Если он хотел, чтобы на его вопросы отвечали, он нестал бы задавать их в таком тоне.

Чем больше Кэти размышляла, тем меньше ей было стыдно завспышку гнева во время первой встречи с падре Грегорио. Но слова Рамона всплылиу нее в памяти: «Как ты могла забыть о встрече с падре Грегорио через несколькочасов после того, как я напомнил об этом? Падре Грегорио — единственноевозможное препятствие для нашей свадьбы через десять дней… Ты хочешь, чтобы онрешил, что мы не подходим друг другу, Кэти?»

Эти мысли сразу охладили Кэти. Как она могла забыть овстрече? К ее первой свадьбе готовились месяцы, были бесчисленные встречи спортнихами, торговцами цветами, поставщиками провизии, фотографами и множествомдругих людей. Но ни разу она не забыла ни об одной встрече.