Дикие нравы - Максим Михайлов

— Все молчу, молчу… — покорно согласился Максим. — Не шалю, не балуюсь… Дышать можно, или как?

— Трем! Куру би ву! — зло выкрикнул разведчик, и ботинок вновь ткнулся в уже опробованную точку.

— Трем, само собой трем, а то как же… — не стал возражать Максим.

Появившиеся из леса уже рассыпались в разные стороны, приступив к осмотру захваченной добычи. Большинство сгрудилось возле машины, несколько человек без лишней брезгливости обшаривали и раздевали трупы. С первого взгляда казалось, что отрядом воинственных подростков вовсе никто не управляет и мальчишки полностью поглощены увлекательным процессом перераспределения собственности. Но так могло показаться лишь на первый невнимательный взгляд. Приглядевшись пристальнее, Максим заметил, что возле съезда с дороги и еще на нескольких ключевых направлениях замерли, изготовив к бою автоматы сурового вида дозорные, внимательно вглядывающиеся в подступающие вплотную джунгли, готовые в любой момент открыть огонь прикрывая своих мародерствующих товарищей. На то, как делятся захваченные богатства никто из дозорных даже искоса не глядел, ни на миг не отвлекаясь от полученной задачи, из этого наблюдения Макс тут же сделал для себя вывод, что дисциплина в отряде юных рейнджеров находится на должной высоте. А значит, где-то рядом должен быть и железной рукой поддерживающий ее командир. Ага, а вот и он сам собственной персоной.

Высокий парень, лет двадцати облаченный в щегольский натовский камуфляж, неспешно шел в их сторону, на ходу обкусывая сорванную травинку. Повязанный на голову ярко-красный платок, казался издалека кровавой раной. Макс сразу же выделил его из толпы подростков. Во-первых, он был явно старшим по возрасту, во-вторых, двигался с нарочито независимым и скучающим видом, в то время когда все остальные были заняты делом, и, наконец, в-третьих, все случайно попавшиеся ему на пути бойцы мгновенно уступали дорогу, отходя в сторону, преданно заглядывая в лицо. Так кем же ему еще быть, как не командиром? Интересно, он-то хоть понимает какой-нибудь из европейских языков, или так и придется общаться на пальцах?

Сомнения Максима, впрочем, тут же разрешились.

— Эй, белое ничтожество, — певуче растягивая гласные, окликнул его негр по-французски.

Говорил он на этом языке достаточно чисто, в речи улавливался лишь еле заметный акцент. Обычно, для того чтобы так овладеть чужим тебе языком нужно не один год провести в компании тех, для кого он родной. Макс отметил про себя этот факт, однако отвечать на окрик не торопился, сидел себе молча, чуть прищурив глаза, и внимательно разглядывал все ближе подходившего командира, оценивая про себя, чего тот стоит.

— Что уши дерьмом забил, обезьяна?! — белозубо оскалился негр. — Или не понимаешь, что я говорю?

— Почему, прекрасно понимаю, только я не обезьяна, поэтому не хочу отвечать на те слова, которые говорят не мне… — Макс старался, чтобы голос прозвучал как можно спокойнее и равнодушнее.

Это сейчас было главным. Он уже давно усвоил для себя одно важное правило общения, действующее в среде различных малых народов, находящихся на примитивной стадии развития и почитающих вежливость, гуманизм, различного рода добрую волю и готовность идти на уступки всего лишь за проявление слабости. Тут важно было с самого начала показать, что ты находишься с собеседником как минимум на равной ноге, а то и на целую голову его выше. При этом реальное положение дел имело весьма условное отношение к вымышленному статусу. Даже сейчас, когда он сидел со стянутыми за спиной, давно затекшими от долгой неподвижности руками, был в полной власти этого негра в кроваво-красной косынке, очень важно было продемонстрировать полное отсутствие страха и не допустить в речь даже тени заискивающих интонаций. Только холодное равнодушие, щедро замешанное на высокомерном презрении… иначе никак, иначе никто тебя всерьез воспринимать не будет…

Вот только в этот раз не сработало, собеседник попался неправильный, а может, и сам ошибся где-то, не доиграл мимикой, или тембром голоса… Короче, вместо того чтобы разом сбавить тон, командир «юнармейцев» лишь криво ухмыльнулся и, присев рядом, больно потянул цепкими пальцами за росшие на предплечье волосы.

— А говоришь не обезьяна? Смотри, ты же весь зарос шерстью… Вот, видишь, — он повертел перед лицом совершенно обалдевшего Макса собственной рукой, почти полностью открытой высоко закатанным рукавом. — На черной коже волосы не растут. Потому что черные люди, далеко ушли по пути эволюции от своих обезьяньих предков. А белые ничтожества так и не смогли пройти этот путь, потому их жирные дряблые тела покрыты шерстью, как у мартышки. Да и сами они похожи на мартышек, на мартышек потерявших хвосты!

Максим, у которого от подобных высказываний натурально отвалилась челюсть, счел за лучшее промолчать.

— Что же ты ничего не возражаешь, белый? — с издевательским сочувствием заглянул ему в глаза негр. — Или ты позабыл все слова? Ну, скажи мне еще раз, что ты вовсе не обезьяна?

Максим молчал, с внутренним содроганием глядя в лицо собеседнику, и отчетливо видел тлеющие в глубине его темных глаз искры безумия.

— Вот так хорошо, — с обманчивой ласковостью в голосе произнес командир, выждав примерно минуту и не услышав никаких возражений. — А теперь расскажи мне, белая обезьяна, кто ты такой, как попал сюда, и почему эти вонючие мартышки хотели тебя убить?

— А кто ты сам? — собрав в кулак все свое мужество, хрипло прокаркал Максим. — Кто эти дети с оружием?

В глазах негра метнулись яростные молнии, он весь подался вперед, и Максу на секунду показалось, что чернокожий сейчас укусит его. Но в тот момент, когда их лица разделяли уже не больше двух сантиметров, командир неожиданно остановил свой порыв и широко доброжелательно улыбнулся.

— Почему бы и нет… — спокойно и рассудительно произнес он. — Я никого не боюсь и ни от кого не скрываюсь. Почему бы мне первым не назвать себя. Думаю, после этого ты только сильнее будешь дрожать, обезьяна. Правда?

В его голосе было столько металлических приказных ноток, столько нажима и внутренней силы, что Максим едва не кивнул в ответ, соглашаясь, лишь нешуточным усилием воли он сумел удержаться от этого унизительного жеста. Однако его мимолетная слабость не укрылась от внимательно следившего за ним чернокожего и тот довольно ухмыльнулся. Ухмыльнулся демонстрирующей превосходство улыбкой победителя.

— Меня зовут Мали, капитан Мали, — представился он. — Я командир разведывательного взвода полевой армии племени май-майя.

Если он ожидал, что после этих слов белый пленник как минимум грохнется в обморок, или намочит штаны от страха, то он жестоко ошибся. Максим впервые в жизни слышал о каких-то там май-майях, и это нелепое сочетание букв соответственно не пробудило в его душе ни малейшего отклика, не родило никаких эмоций. Мали был явно этим разочарован, похоже, не привык к такому безразличию. Он даже удивленно цокнул языком и одобрительно качнул головой:

— Хорошо держишься, белый. Другой на твоем месте уже молил бы о пощаде и лизал мои ботинки… Ладно, рассказывай теперь ты!