Дикие нравы - Максим Михайлов

И он действительно уже почти сдался. Уже подогнулись колени, отказываясь удерживать в стоячем положении тело, уже заиграла на губах усталая обреченная улыбка, но откуда-то из потаенных глубин естества из мрачных дебрей подсознания вдруг рванулась тугая ослепляющая ярость. Холодным белым пламенем опалила мозг, жидким огнем пробежала по жилам, встряхивая, передергивая безвольные мускулы, заставляя их вновь напрячься, в отчаянной попытке спастись. «Это все равно бесполезно», — подумал было Максим, но мозг пронзила такая вспышка боли, что мысль мгновенно взметнулась испуганной птицей, забиваясь в самые дальние неизведанные глубины сознания. Он вдруг почувствовал, что кто-то огромный, мощный и переполненный лютой злобой будто прорастает у него внутри, неотвратимо беря под свой контроль его тело, подчиняя себе его волю. Он попытался сопротивляться этому внутреннему агрессору, но с ужасом осознал, что больше не может командовать своими мышцами. Он стал будто сторонним наблюдателем, заключенным в собственной черепной коробке, которому осталось лишь пассивно смотреть за тем, как неведомый захватчик распоряжается его руками и ногами, и даже языком…

— Грр-ах… Аргх… Рру! — выдало в пространство бесцеремонно скрученное горло, и Максим не узнал в этом рычанье собственного голоса.

Он с ужасом следил за пляшущим зрачком автоматного ствола, уставленным ему точно в лицо, понимал, что вот сейчас раздастся выстрел. Знал, что достаточно просто опуститься на землю, и можно будет хоть на несколько мгновений оттянуть неизбежную гибель, и не мог себя заставить просто согнуть колени, просто упасть в траву. Вместо этого предавшие его ноги сделали шаг навстречу целившемуся в него уголовнику, сначала короткий неуверенный шажок, потом еще один, еще один и еще…

— Стой, где стоишь, сука! Не подходи! — истерично заверещал Рашпиль, дергая стволом из стороны в сторону.

— Грра! Рра! Р-разорву! — взревело в ответ нечто подчинившее себе тело Максима.

Палец бандита ощутимо подался назад, выбирая свободный ход спускового крючка, Макс ясно видел его движение и, казалось, мог с точностью до десятой доли миллиметра предсказать, в каком именно месте это движение пройдет точку невозвращения, за которой раздастся выстрел. Она была все ближе и ближе. Но и сам Рашпиль приближался к нему стремительными дергаными рывками. Макс чувствовал, что его ноги уже бегут, несут его тело вперед огромными скачками, но все равно не успевают, не могут успеть. Ощущал ярость и гнев, того, кто управлял сейчас им, презрительную досаду, на неловкость и несовершенство подчиненного тела. Видимо это нечто тоже осознало, что просто физически не может опередить выстрел, и резко остановилось, замерев на полдороги. В этот момент и ударила истеричная длинная очередь на полмагазина. Максим ясно видел, как из черного тоннеля автоматного ствола рванулось яркое пламя, расцветая на его конце четырехлучевой звездой. Он даже приготовился мысленно к боли, к тупым ударам, разрывающих тело пуль, но новый хозяин его мышц тоже был начеку, резким броском вниз и влево он отбросил тело Максима с линии огня, и пули лишь злобно взвыли, безобидно рванув воздух возле самых ушей.

— Р-разорву! Р-разорву в клочья!

Горло саднило от утробного рева, кишки будто вязали узлами. Стегнул по нервам испуганный заячий вскрик бандита, бросившегося куда-то в бок и в сторону. И тут нестройными пачками ударили выстрелы. Откуда-то сзади из-за окружившей поляну непроглядной стены джунглей. Замер, словно налетев на невидимую стену, Рашпиль, из угла губ вдруг плеснуло кровью, а потом и на груди будто сама собой проклюнулась серия кровавых фонтанчиков. «Как в фильме про «Чужих»», — отрешенно подумал Максим, вспомнив ужастик в котором личинки монстров вот так же вылуплялись из тел людей, разрывая их. Несколько томительно долгих секунд бандит еще стоял, потом рухнул навзничь. По спине шла ровная строчка черных входных отверстий, перечеркнувших пятнистый комбинезон.

— Май-майя! Май-майя! — звонко донеслось из джунглей.

Голос был тонкий детский и никак не вязался с происходящим вокруг.

— Май-майя! — подхватил целый хор таких же ломких мальчишеских голосов.

Этот крик будто бы снял наложенное заклятие, Максим с удивлением понял, что снова чувствует свое тело, опять может приказывать вышедшим из повиновения мышцам. Это открытие наполнило его такой сумасшедшей радостью, что он даже забыл на миг о том, кто он собственно такой и где находится. Не обращая внимания на стрельбу, свист пуль и вопли невидимых стрелков, он с полным ощущением свершившегося чуда, сжимал и разжимал кулаки связанных рук, крутил головой, приседал и вновь распрямлялся в полный рост. Тело исправно выполняло команды, кем или чем бы ни был неведомый захватчик только что подчинивший себе его плоть, сейчас он полностью исчез, а может быть затаился, так что никакого следа его присутствия обнаружить не удавалось, как Максим не старался.

От самокопания его отвлек мучительный крик боли, раздавшийся сзади, почти над самым плечом. Максим стремительно обернулся и уперся взглядом прямо в расширенные зрачки водителя, медленно оседающего прямо ему под ноги. Видимо водила, выскочив из кабины, когда началась стрельба, пытался спастись бегством, но меткая пуля невидимого стрелка все же достала его в тот момент, когда он как раз поравнялся с пленником. Только сейчас Макс в полной мере осознал, что ничего еще не закончилось. Кто эти столь своевременно пришедшие ему на помощь освободители? С какой целью они напали на зазевавшихся уголовников? Вряд ли для того чтобы спасти шкуры двух обреченных на смерть людей, которые им даже неизвестны… Такой бескорыстный альтруизм на пустынных дорогах африканских джунглей не встречается. Так что вполне возможно, что они с ООНовцем просто попали из огня да в полымя. Причем не просто возможно, а наиболее вероятно. Но предпринять сейчас он все равно ничего не мог. Бежать — бессмысленно, мало того, что со связанными руками по джунглям особо не побегаешь, это еще было бы пол беды, так ведь неизвестно даже куда собственно бежать, да и зачем. На прииск возвращаться нельзя, ничего хорошего, как выяснилось, там не ждет. Пытаться дойти без оружия и снаряжения через девственные леса полные самых различных опасностей до какого-нибудь цивилизованного города — глупо. Да и непонятно в каком направлении двигаться, тут ведь не старушка Европа, где маленькие городки и деревушки натыканы через каждые несколько километров. Можно весь остаток жизни пробродить, так и не встретив больше ни одного человеческого существа. Причем этот самый остаток жизни, скорее всего, станет весьма и весьма коротким. Так что хочешь, не хочешь, а деваться некуда. Придется оставаться на месте в надежде, что удастся поладить с напавшими.

Макс устало опустился на землю, приготовившись терпеливо ждать, когда невидимые стрелки покинут свое убежище в джунглях и выйдут на поляну для сбора трофеев. Там и посмотрим, с кем на этот раз свела завертевшаяся в сумасшедшем танце судьба. Он внимательно вглядывался в кромку обступивших поляну зарослей, надеясь уловить в них хотя бы призрачную тень движения, но тщетно, джунгли умели хранить свои тайны. Постепенно все вокруг полностью успокоилось: сперва неуверенно, а потом все громче и заливистее запели испуганные стрельбой птицы, солнечный луч сверкающей пикой пробивший раскидистые кроны деревьев ласковым теплом скользнул по лицу, заставляя зажмуриться, визгливыми голосами заорали где-то над головой вездесущие мартышки… Если не открывать глаза можно представить, что ничего страшного вокруг и не происходит, можно убедить себя, что ты просто сидишь на траве, где-нибудь в подмосковном лесу, подставляешь солнцу лицо и дышишь непередаваемо чистым воздухом соснового бора, нежно шуршащего одетыми в игольчатую броню ветвями где-то над твоей головой. Макс глубоко вдохнул, полностью отдаваясь нахлынувшим ощущениям, уплывая в нежную прохладу далекого русского леса, как наяву ощущая его запах и непередаваемую успокаивающую атмосферу… Запах в который тяжелой прогорклой нотой вклинился вдруг аромат свежей крови. Отвратительный дух бойни. А в воображаемое шуршание ветвей, сам собой вплелся нудный стонущий речитатив все еще не могущего оправиться от удара ООНовца. Нет, похоже, погружения в нирвану не выйдет, отвратительная действительность беспощадно вторгалась в придуманную в попытке сбежать из реальности красивую сказку. И последним аккордом, завершившим это короткое противостояние стал прозвучавший совсем рядом голос: