Дикие нравы - Максим Михайлов

— Тихо! — выкрикнул Мали, высоко вскидывая руку. — Я еще не закончил рассказывать белому червю последнюю в его жизни историю!

Май-майи замолкли практически мгновенно, над поляной повисла зловещая, давящая на грудь тишина, тишина ожидания чего-то дикого и страшного, наполнявшая грудь противным холодком, заставляющая сердце подпрыгивать в груди и биться с перебоями. Лишь вездесущие попугаи орали высоко в ветвях, пересказывая друг другу лесные сплетни, да возилась над головой небольшая семья мартышек. Им не было дело до дурацких развлечений двуногих, они занимались собственными более важными делами.

«Плохо, очень плохо, — подумал про себя Максим. — Он специально заводит их, накручивает на расправу. Еще несколько минут этой истории, и они просто голыми руками разорвут бедолагу Андрея в куски. А потом, возможно примутся за меня. Резня это ведь такая штука, очень легко начать, гораздо труднее закончить. Чужая кровь, она опьяняет…»

— Люди из ООН долго говорили с Койоном и своими лживыми языками сплели целую паутину обмана, которой опутали его честное мужественное сердце. Они лицемерно лгали о том, что насилие рождает лишь насилие, и вместо того, чтобы убивать, надо строить дома и выращивать маис. Они давали ему обещание, что если Койон и его люди сложат оружие, то никто не будет их преследовать, и они смогут поселиться в пустой брошенной деревне и жить мирной жизнью. Многие солдаты Койона устали от войны, многие поверили белым людям из ООН. Тогда Койон созвал своих офицеров и устроил совет. И на этом совете все офицеры говорили, что воевать вечно нельзя, что пора начинать строить мирную жизнь и глупо не воспользоваться шансом который им сейчас дается.

Мали обвел взглядом своих маленьких слушателей. Похоже, многие из них знали продолжение этой истории, потому как заранее хмурились и скорбно опускали глаза, но немало было и тех, кто с жадным любопытством заглядывал в рот командиру, ожидая, чем же закончится его повествование.

— Лишь один молодой лейтенант был против. Он сказал, что его солдаты взяли оружие в руки для того, чтобы добыть своей стране свободу и настоящую независимость от белых стервятников. Что они будут драться до тех пор, пока не достигнут своей цели и никогда не станут договариваться с кровавым тираном, захватившим власть в стране. Так говорил молодой лейтенант от своего имени и от имени своих людей. Крепче держите в руках автоматы, братья! Так говорил он. Скоро придет наша последняя битва, и если мы будем тверды сердцем и духом, враги побегут от нас как испуганные девственницы в первую ночь! А черные воины будут рвать их белые задницы!

По рядам слушателей прокатился гаденький смешок. Кто-то из стоящих впереди похабно задвигал бедрами.

— Так говорил лейтенант. Но никто больше не захотел поддержать его. Остальные офицеры и их люди, хотели мирной спокойной жизни. Они устали от войны в джунглях, они хотели спать в настоящих домах, а не под кустами, хотели, чтобы им прислуживали прекрасные жены, а на обед всегда находилась маисовая каша и хлеб. Они стали кричать на лейтенанта, говорили, что он молод и глуп. И когда многие уже схватились за оружие, позабыв в горячке спора, что вокруг только свои черные братья, Койон рассудил так, — рассказчик сделал продуманную паузу, привлекая внимание слушателей. — Пусть каждому достанется то, чего он хочет. Кто хочет жить в мире, пусть отдает оружие ООНовцам и идет со мной в деревню. Кто хочет дальше воевать за свободу, пусть уходит и воюет сам. Так сказал Койон, и спор сразу же прекратился. Те, кто решил уйти, сдали оружие солдатам миротворческого батальона и их на ООНовских машинах отвезли туда, где была пустующая деревня. Даже дали деньги и кое-какие инструменты для того, чтобы они могли начать новую жизнь. Молодой лейтенант увел свой взвод и еще двадцать человек тех, кто не захотел оставить борьбу обратно в джунгли. Но его сердце терзало смутное предчувствие беды. Духи предков, хранители всех воинов, подсказывали ему, что он не должен был оставлять тех, кто сражался с ним бок о бок, даже если они отказались от борьбы. И тогда он развернул свой отряд и поспешил обратно, по следам грузовиков, что увезли его братьев. Но даже быстроногий и выносливый чернокожий воин не в силах сравниться в скорости с мотором машины. Когда лейтенант привел отряд к брошенной деревне, стояла глубокая ночь, и все уже было кончено. Правительственные войска, эти трусливые бабуины, пришли на закате и, воспользовавшись тем, что воины Койона остались безоружными, перебили их всех до одного. А самого вождя они захватили живым и долго издевались над ним. Но Койон лишь смеялся им в лицо и осыпал их проклятиями. Тогда они с живого содрали с него кожу и повесили на дерево вниз головой, чтобы он медленно умирал. Лейтенант опоздал и не смог спасти своих братьев. Он мог напасть из темноты джунглей на солдат, но, наверняка, тоже погиб бы приняв неравный бой. И тогда он поклялся отомстить. Жестоко отомстить, но не только солдатам. А еще и тем, кто обманом завлек великого вождя май-майя в ловушку! Белым лжецам и предателям из ООН!

Мальчишки взорвались негодующим ревом, в их широко раскрытых глазах полыхала ненависть. Худшие прогнозы Максима, похоже, начинали сбываться.

— Лейтенант сдержал свое слово! — выкрикнул, уже не сдерживаясь Мали. — И продолжает держать его до сих пор! Немало ООНовских собак приняло смерть от его руки! Потому что имя его…

— Мали, — спокойно сообщил высокий иссиня-черный, будто баклажан человек, одетый в выцветшую рубашку цвета хаки и вытертые джинсы, протолкавшись вперед сквозь ряды май-майя. — Того лейтенанта звали Мали, теперь он уже капитан. А Койон был его сводным братом. Здравствуй, капитан. Ты очень часто рассказываешь одну и ту же историю, я поневоле ее запомнил.

Май-майя все это время что-то яростное выкрикивавшие смолкли, будто по команде. Сам Мали неприязненно скривился, но все же ответил на приветствие баклажанного сдержанным кивком.

— Я вижу, ты не терял зря время, Мали, — как ни в чем не бывало, продолжал меж тем пришелец. — Ты убил трех угнетателей с прииска, а еще двоих взял в плен, чтобы мы могли допросить их и узнать все о системе охраны. Ты оправдываешь свою славу лучшего разведчика нашей армии. Я обязательно доложу генералу о твоих заслугах.

Мали лишь мрачно молчал, разглядывая баклажанного исподлобья и даже не пытаясь маскировать свое неприязненное отношение к нему.

— Все очень удачно складывается, — продолжал меж тем тот. — Я только что закончил выполнять задание генерала и направляюсь в лагерь на доклад. Поэтому без особого труда могу захватить с собой пленников, чтобы они не стесняли твой отряд. А ты продолжай разведку. Хорошо?

— Ты что, следил за мной, Пойзон? — мрачно оглядывая баклажанного с ног до головы, произнес, наконец, Мали.

Это были первые слова, сказанные им с момента появления нежданного гостя и судя по их тону, капитан был просто в бешенстве. Максим закусил губу, усиленно гадая, что же лучше для пленников, попасть в лапы этого непонятного Пойзона, или оставаться в руках Мали. По всему выходило, что хоть Пойзон и темная лошадка, но он гораздо предпочтительнее, поскольку психопат Мали, видимо, вознамерился в приступе праведного гнева уничтожить Андрея, а, возможно и их обоих, на месте, причем, наверняка, каким-нибудь по-африкански экзотическим, изобретательным способом.