И создал из ребра я новый мир - Эд Курц

— Преподобный? — удивленно вопросил он.

— Я не знаю, почему это сделал! — пробормотал Шеннон. — Никогда бы не подумал… я решил так: раз Бога нет, значит, всего остального — тоже?..

— Ты несешь околесицу, преподобный, — сказал Джоджо, проводя рукой с меховой опушкой по своему лохматому лицу.

— Это была проверка? Это он тебя послал?

— Кто?

Глаза Шеннона широко распахнулись, слезы потекли по щекам, капая с подбородка.

— Дьявол, — произнес он заговорщически.

— А, ясно. — Джоджо вздохнул. — Не думаю, что в этой хибаре сыщется самогон…

Шеннон утер нос и покачал головой.

— Я не стану лить в себя дьявольское зелье. Не позволю украсть мой разум, демон!

— Вот и славненько, — подытожил Джоджо.

Дернувшись, Джейк взвился в воздух и застыл в нескольких футах над землей. Его лицо перекосилось, точно голову сжали неведомые тиски. Он зажмурился и закричал через стиснутые зубы. Его руки были разведены по сторонам, натянутые невидимой силой, и что-то вдруг громко треснуло, точно выстрел грянул. Марджи вскрикнула, Чарльз пробормотал почти беззвучную молитву. Человек в воздухе испустил глубокий печальный стон, когда темные пятна, в лунном свете казавшиеся черными, расползлись по его недавно белому халату. Его тело яростно содрогнулось, высунувшись далеко за манжеты рукавов; с каждой секундой он кричал все громче и ужаснее. Мгновение спустя порвалась кожа у плеч, и руки, будто оторванные мощным, но совершенно беззвучным взрывом, полетели в стороны — две нелепые белые палки. Джейк рухнул обратно на тротуар — лицом прямо в стремительно растущую лужу собственной крови.

— Господи! — простонал Чарльз. — Джейк, дружище!..

— Забудь, — бросила Теодора жестко. — Это все равно был уже не он.

Остальные собрались вокруг расчлененного тела, лежащего на щебенке, образовав бесформенный полукруг безмозглых скорбящих. Один за другим они начали дрожать, их плечи тряслись, а руки дико дергались. Теодора посмотрела вниз, на выпотрошенную куклу у ног: знакомые внутренности из сухих специй и кусочки белой кости. Словно прочитав ее мысли, Рас резко повернул голову и пристально посмотрел на нее своими черными глазами. Он раскрыл рот так широко, как только позволяла челюсть, и издал долгий хриплый стон. Красная пена выступила на губах, когда стон задержался чересчур надолго, запас воздуха в легких к тому моменту наверняка подошел к концу. Акробатка Филлис Гейтс выпрямилась и посмотрела в том же направлении, что и Рас, и разразилась таким же жутким звуком. За считаные минуты, для перепуганной троицы длившиеся часы, каждый в толпе обратил к ним лицо и влился в хор глубоких утробных стенаний, исходивших, казалось, из мест гораздо более глубоких, чем грудные клетки.

Марджи сжала руку Теодоры так крепко, что на ней остались синяки, и пропищала:

— Бежим, миссис Кевинью. Нам надо бежать. Сейчас же!

— Не уверена, что мы далеко убежим, — угрюмо ответила Теодора. — Кукол больше нет.

— Побежим быстро! — предложил Чарльз.

— И что, думаешь, не нагонят, если захотят?

На самом деле они уже снова наступали, пусть и медленно. Их ужасные стоны тянулись без перерывов и пауз, чтобы перевести дух. Кем бы они ни были, что бы с ними ни случилось или что бы с ними ни сделали, Теодора пребывала в полной уверенности, что звать и считать их людьми отныне как минимум опрометчиво.

Значит, теперь я — вдова, подумала она, и Рассел Кевинью мертв.

— Просто стоять здесь бессмысленно, — строго сказал Чарльз, заставив ее снова вытянуться по стойке смирно. Теодора кивнула, тяжело дыша, точно готовясь к долгому забегу.

— Хорошо, — согласилась она. — Бежим.

Марджи, не теряя времени, рванула первой. Чарльз и Теодора — следом. Рас сердито взревел, махнул руками и помчался за ними. Остальные члены ужасной свиты последовали его примеру, оставив Джейка в луже собственной крови.

Не успев убежать далеко, Теодора ощутила тошнотворную тяжесть в груди и жжение в легких. Не требовалось оглядываться, чтобы понять — толпа настигает. Боль в лодыжке охватила всю ступню, всползла вверх по икре, как яд, медленно вливающийся в кровоток. Она прикусила нижнюю губу и изо всех сил постаралась не обращать на это внимания. Тот воздух, что удавалось втянуть за короткие отчаянные вдохи, был ледяным и жалил легкие крошечными иглами; он же обжигал глаза и холодил щеки. Позади нее Рас стенал и рычал, быстро сокращая расстояние между ними. Она понимала: теперь у нее совсем немного времени, считаные секунды. Раскачивая руки как поршни, Теодора гнала себя вперед, тратя последнюю энергию. Она даже не услышала ни визга шин, ни рева мотора из-за стучавшей в ушах крови.

Но, на ее счастье, услышал и успел среагировать Чарльз.

— Осторожно! — крикнул он, завидев фары. Автомобиль рванулся к ним, и, когда оказался достаточно близко, настолько, что стала видна выпуклая линза фонаря на крыше, бывший коридорный «Литчфилд-Вэлли» раскинул руки и сгреб Марджи и Теодору, убирая с пути несущейся машины. Полицейский экипаж дернулся вправо, когда вся троица покатилась по растущей на обочине траве, и целеустремленно протаранил наступающую толпу. Тела бились о решетку, перекатывались через капот и ветровое стекло, взлетали в воздух с обмякшими руками и ногами. Кровь залила фары, полыхавшие теперь гневным красным светом.

Половина орды осталась вповалку лежать на тротуаре, сломанная и искореженная, а полицейский автомобиль с ревом пронесся по улице и резко развернулся, явно примеряясь на повторный заход. Поднявшись с земли, Теодора увидела, как Рас разъяренной макакой выплясывает на дороге перед мчащейся на него машиной. Он похрюкивал, визжал и вопил:

— Ты не сможешь это остановить! Не сможешь ЕГО остановить!

Менее чем через секунду машина, наверняка сошедшая с конвейера где-нибудь в Детройте, налетела на него на полном ходу, опрокинула и раздавила грудину передними колесами. И лишь потом со скрежетом остановилась, оставив за собой широкий кровавый след.

Марджи разразилась рыданиями, и Теодора стиснула ее в объятиях так, словно была матерью девочки. Машина остановилась на холостом ходу, дверца со стороны водителя открылась. Несколько человек из толпы все еще маячили поблизости, в их числе — толстяк из аптеки и Филлис Гейтс. Первым делом из салона показался ствол дробовика десятого калибра, а за ним последовал и шериф Эрни Рич собственной персоной; видок у него был довольно безумный. Он направил оружие на тучного мужчину, и тот поспешно попер на него.

— Стой на месте, Финн, — крикнул Рич. — Если у тебя остались хоть какие-то мозги, то послушай меня, здоровяк. Не хочу тебе угрожать, но, если не встанешь, сделаю то, что от меня требуется, слышишь?

Финн продолжал приближаться. На нем все еще был длинный белый фартук, теперь сплошь забрызганный кровью мертвых сограждан. Запрокинув голову и завопив на разные голоса, он попер в два раза быстрее, гребя воздух руками на манер пловца.