Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии - Балинт Мадьяр

– с 2016 г. будут закрыты дисконт-магазины, супер– и гипермаркеты, работающие на территории объектов всемирного наследия;

– будут запрещены бесплатные автобусы, следующие из центра города в торговые центры;

– будет запрещена ночная работа магазинов;

– будут закрыты или лишены права продажи продуктов первой необходимости крупные магазины, которые будут убыточно работать два года подряд;

– согласно законопроекту от октября 2015 г., в магазинах площадью более 400 м2 должно быть занято по крайней мере по одному работнику на 70 м2, что почти удвоило бы среднюю численность работников, наблюдающуюся в настоящее время[132].Позже правительство отказалось от введения этого закона.

Существует мало столь же показательных примеров функционирования мафиозного государства, как эта попытка осуществить замену собственников с помощью бескровных средств государственного принуждения, в результате которой власть желает видеть в освободившихся сегментах рынка и роли собственников не просто «венгерских» предпринимателей, а именно членов приемной политической семьи, являющихся не автономными предпринимателями, а связанными с Крестным отцом олигархами и подставными лицами. Чтобы у нас не осталось никаких сомнений относительно целей этих мер, Ласло Бальдауф, президент CBA, сам заявил, что «в настоящее время нашей важнейшей задачей является расширение путем приобретения магазинов уходящих с венгерского рынка фирм, как это произошло с магазинами Profi и Match»[133]. В другой раз он предстал перед публикой в качестве вероисповедника: «Я – большой поклонник господина премьер-министра Виктора Орбана, знаю его лично и обычно навещаю его в Фелчуте. Слава богу, господин премьер-министр лучше всех знает, что нужно сделать в этой стране для возвышения нашей нации, и то, что он делает, он делает очень хорошо»[134]. Перераспределение рынка средствами государственного принуждения было осуществлено под «национальным» знаменем, а между тем не следует забывать о том, что в ассортименте Tesco или Spar доля венгерских продуктов ничуть не меньше, чем у их венгерских конкурентов. Больше того, через свою невенгерскую сеть магазинов Tesco обеспечивает ежегодный экспорт венгерского продовольствия на сумму около 65 млрд форинтов[135].

● В 2015 г. был введен налог на солнечные батареи, которые впредь будут считаться продукцией, сильно загрязняющей окружающую среду. Сумма налога, 117 форинтов за килограмм, в два раза превышает сумму налога на аккумуляторы[136]. Это вызвало недоумение даже у опального госсекретаря по охране окружающей среды в предыдущем правительстве Орбана, Золтана Иллеша, который назвал необъяснимым правительственный законопроект, согласно которому «предписывается введение налога на солнечные батареи, больше того, на важнейшие компоненты ветряных электростанций и тепловых насосов. Такое может предложить только человек, не имеющий понятия о важнейших принципах устойчивого развития и любой ценой старающийся выполнить идущее сверху требование и доказать, что восстанавливаемая энергия дороже атомной»[137]. Бесполезно размышлять над вопросом, почему правительство действует вразрез с доводами трезвого разума, выражающимися в международных тенденциях. Ответ на него скрывается в последнем предложении процитированного заявления, но с уточнением, что правильнее говорить не просто об «атомной энергии», а о «российской атомной энергии». Иначе говоря, о сделке с другим автократом, Путиным, ни один из элементов которой не соответствует требованиям прозрачности и объявления конкурсов на госзаказы, которая достаточно крупномасштабна и в случае реализации станет такой же крепкой, как некогда «нерушимая советско-венгерская дружба», и на долгие десятилетия обеспечит благоденствие политической семьи. Проект расширения атомной электростанции в Пакше стоимостью 3000 млрд форинтов будет соответствовать этим критериям в том случае, если ослабленная российская экономика окажется способной обеспечить предфинансирование этой сделки. В этой истории опасно смешиваются российские геополитические интересы и частные интересы венгерской политической семьи.

● С 2010 г. система особых налогов в основном строилась на банковском налоге и особых налогах на другие отрасли экономики. Под влиянием глобального финансового кризиса 2008 г. банковский налог был введен в нескольких странах, однако его ставка сильно отставала от венгерской. Если в других странах размер налога колебался между 0,02 и 0,2 % ВВП, то в Венгрии он превзошел 0,7 % ВВП[138]. К тому же постоянный недобор 500–600 млрд форинтов налога на доходы физических лиц из-за введения одноставочной системы, вынужденное упразднение отраслевых особых налогов, израсходование средств, отобранных у частных пенсионных касс, и стремление удержать бюджетный дефицит в рамках 3 % – все это настойчиво вынуждало правительство вопреки обещаниям сохранять банковский налог, а также открыть еще один финансовый кран с большой пропускной способностью. С 2013 г. роль такого крана играет налог на финансовые трансакции. Два банковских финансовых крана казались очень удобными еще и потому, что давали возможность эффективно сочетать риторику нaционально-освободительной борьбы с антибанковской и антибанкирской, уже «хорошо зарекомендовавшей себя» в прошлом. Правительство даже пообещало, что банки не переложат эти тяготы на плечи клиентов, и под этим предлогом продолжало демонстрировать свой воинственный настрой, в то время как по истечении некоторого времени позитивный баланс притока капиталов из-за границы обеспечивался уже исключительно благодаря вынужденной капитализации венгерских банков, принадлежащих иностранным собственникам, осуществляемой материнскими банками.

Несмотря на то что общая сумма банковского налога и налога на финансовые трансакции составляет приблизительно 400 млрд форинтов в год, правительство вынуждено искать дальнейшие объекты налогообложения. В 2010–2014 гг. сумма особых налогов увеличилась с 361 до 846 млрд форинтов. Мы являемся свидетелями строительства своего рода пирамиды, в которой все больше экономически и политически рискованных решений, вызывающих непредсказуемые последствия и эффект бумеранга. Самым показательным из них был проект введения так называемого налога на Интернет, который был настолько плохо подготовлен, что размеры доходов, которые были бы реально изъяты на основании указанных параметров налогообложения, в нереальной степени, многократно превысили бы запланированные правительством 20 млрд форинтов. Осенью 2014 г. уже никто не верил в то, что этот налог будут платить не пользователи Интернета, что вызвало самые крупные массовые протесты против правительства «Фидес». Этим своим шагом правительство вызвало раздражение молодежи, ранее не интересовавшейся политикой, но достаточно сознательно относящейся к жизни.