Зона обетованная - Александр Федорович Косенков

что закончившееся восхождение. Выходит, прав Арсений – путь к «сердцу хребта» лежит все-таки через распадок. Даже отсюда гольцы выглядели совершенно неприступными.

Не обнаружив на высотке никаких следов недавнего пребывания кого-либо, я решил вернуться назад тем же путем и бросил последний взгляд в сторону озера. Тонкая струйка дыма на дальнем его берегу сначала показалась мне миражом на фоне ослепительного осеннего неба. То и дело порывами налетавший со стороны далекого моря ветер тут же стер этот зыбкий, почти неразличимый мираж, и я уже совсем было согласился, что мне, конечно же, показалось, но через несколько минут, стоило чуть поутихнуть ветру, струйка тут же возникла на том же самом месте. Я невольно отступил за скальный выступ, представив, как кто-то рассматривает в бинокль мою фигуру на открытой со всех сторон вершинке.

«Такие, значит, дела, – не без доли удивленного раздражения подумал я. – В нескольких километрах, что по здешним меркам чуть ли не вплотную, объявились соседи. Кто?» Это мог быть кто угодно: охотники, геологи, пираты, какая-нибудь припозднившаяся экспедиция, одинокий искатель приключений и случайного золотишка – что толку гадать? Это, действительно, мог быть кто угодно. И в то же время никого здесь быть не могло. По очень многим причинам. Важнейшая из которых – табу, которое наложили на эти места события двухлетней давности. Правда, если рассказ Рыжего все-таки не стопроцентная выдумка, табу совсем недавно было нарушено, и нарушители поплатились за свое вторжение сокрушительной неудачей. Но совсем не исключено, что еще кто-то рискнул повторить их подвиг. Как не исключено и то, что именно мое появление на стационаре взбудоражило любителей возможного фарта. Именно на это совсем недавно намекал мне майор. А тут еще загадочное исчезновение Рыжего. Не имеют ли к нему отношение те, кто развел костер на берегу озера? Судя по всему, предчувствия тех, кто отговаривал меня от поездки, начинают сбываться. Только вот какая странность – все, кто меня отговаривал, явно хотели, чтобы я здесь оказался. Начиная с Арсения. Всем нужен был камешек, который покатится вниз с горы, вызывая своим падением лавину. И ждали они этот камешек задолго до того, как я здесь оказался. Словно кто-то намеренно делал ставку на мое появление. Не тот ли неизвестный, которому пришлось на время смириться с вышедшими из-под его контроля событиями?

И вдруг я совершенно отчетливо понял, что искать Рыжего не имеет ни малейшего смысла. Либо сам отыщется, либо мне объяснят, с какой целью его умыкнули. Должна же быть какая-то цель в этом исчезновении. Или похищении? Помешал кому-то? Или мог помешать? Но если он помешал, то я-то могу помешать еще больше. Значит, одно из двух – или следующим должен буду исчезнуть я, или расчет был на какие-то мои ответные действия. Например, что кинусь искать своего помощника и оставлю без присмотра базу: палатку, лодку, продукты, приборы… Недодумав, я стал торопливо спускаться вниз, достав на всякий случай из кармана пистолет.

Неторопливо убегающую в сторону распадка росомаху с моим глухарем в пасти я разглядел шагов за сто. Поняв, что она вот-вот скроется за камнями, не целясь, выстрелил в ее сторону, надеясь, что от неожиданности и испуга он выронит украденную добычу. Росомаха даже не оглянулась и через мгновение скрылась в распадке.

– Вот сволочь! – обругал я ее вслух и, подойдя к палатке, пнул со злости валявшийся на земле пустой рюкзак Рыжего. Росомаха не поленилась основательно его распотрошить наверняка из одной пакости, поскольку ничем съедобным, а значит, интересным для нее от скудных вещичек исчезнувшего «лаборанта» пахнуть не могло. Представив, каким монологом разразился бы Рыжий, случись подобное происшествие при нем, я стал собирать разбросанные вещички. Интересно, куда он все-таки слинял? Сам или помог кто-то? Если помог, то кому он мог понадобиться? Вопросов выше крыши. А тут еще эти неизвестные соседи. Может, сплавать к ним, поинтересоваться, пока моя лодка тоже не слиняла. Спохватившись, я выскочил на берег. Лодки не было. И исчезла она в то время, пока я поднимался на вершинку. Спускаясь в распадок, я видел, что она лежала на косе метрах в двадцати от воды. Та-ак… Сбегал, называется. Теперь мне о соседях до полного ледостава надо позабыть. Разве только сами пожалуют.

Ситуация складывалась, скажем прямо, не очень веселая. Ружье увели, лодка исчезла, помощник бесследно испарился. Надо глянуть – не исчезло ли еще что-нибудь. А потом сесть и хорошенько подумать над тем, что происходит. И происходит достаточно активно. С какой целью? Какая роль мне отведена во всех этих событиях? Пока эта роль явно пассивная. Судя по всему, меня загоняют в обстоятельства, когда я буду вынужден что-то предпринять, как-то реагировать. Спрашивается, как реагировать? Прореагировал мальчишеским нырянием за консервной банкой – исчез Рыжий. Отправился его искать – увели лодку. Тут еще эта пакостница росомаха, которая явно не собирается гарантировать мне спокойную жизнь. Глухаря, гадина, утащила. Пристрелить бы ее тогда сразу и все дела. Так что атмосферка вокруг понемногу сгущается. Невольно согласишься с Рыжим, не жалующим эти места своим доверием и любовью. Сидеть и ждать, какие еще события последуют за уже случившимися, вариант явно не оптимальный. Дел невпроворот. И если за мной кто-то внимательно наблюдает (интересно, откуда?), то пусть удостоверится, что я не очень-то обескуражен случившимся и как ни в чем не бывало занимаюсь неотложными делами, которых у меня после исчезновения помощника по быту прибавилось вдвое. Прежде всего, надо соорудить нормальную дверь, чтобы вход в жилище был более-менее защищен хотя бы от все той же росомахи, которая после глухаря наверняка постарается добраться до остальных припасов. Потом надо будет заняться заготовкой дров – вряд ли эта сентябрьская оттепель надолго. Надо разобрать и привести в порядок приборы, наметить маршруты, установить по маршрутам регистраторы и камеры, записать в «Полевой дневник» все сегодняшние происшествия и попытаться связаться по рации с диспетчерской аэропорта. Про Кошкина пока сообщать не буду, вдруг заявится ближе к вечеру, когда жрать захочет. Хорош я тогда буду, подняв панику по пустяковому поводу. Про лодку вообще лучше не заикаться, решат – обычное разгильдяйство неопытного практиканта. Еще и на смех поднимут. Кто, спрашивается, может украсть лодку в местах, где до ближайшего возможного угонщика по прямой километров четыреста. Так что обнародовать свои проблемы пока не стоит. Подождем следующего происшествия. А пока займусь самыми неотложными делами. Но ушки буду держать на макушке и, как советовал Рыжий, «ходить на цырлах и почаще оглядываться». На всякий случай.

* * *

Рация