Брат, держи удар! - Владимир Колычев

— Две тонны чего?..

— Ну, ты же любишь потроха. Сердце, печенку, почки…

— Да ты меня не так понял.

— И ты меня не так понял. Поэтому деньги я оставляю себе… А так бы они тебе достались…

— За что?

— Вот это уже деловой подход…

В течение десяти минут Филя слушал подробный инструктаж. Как ему отказаться от своих показаний против Никиты Брата.

— Если все сделаешь как надо, получишь деньги.

— Эти?

— Других нет…

Парень положил деньги на стол.

— Так что, договорились?

— Договорились, — кивнул Филя.

— А это тебе талисман… — Парень положил рядом с деньгами пистолетный патрон. — Храни его как зеницу ока. Он поможет тебе не свернуть с верного и оплаченного пути…

1

Видеокамера крупным планом показала лицо Никиты Брата.

Только что телекомментатор бодрым тоном рассказывал, какой он хороший. Мол, несмотря на то, что известному предпринимателю предъявлено обвинение в убийстве, он принял мужественное решение добровольно сдаться властям.

Показывали, как Никита Брат выходил из машины, шел к зданию прокуратуры.

— …Я не считаю себя виновным, — говорил Брат. — Я официально заявляю, что не убивал гражданку Зайцеву. Просто есть некие силы, которым выгодно, чтобы я оказался за решеткой. Если выражаться простым языком, то меня подставили… Но я надеюсь, справедливость восторжествует. Наш российский суд — самый справедливый суд в мире. Я надеюсь, что закон и общество на моей стороне…

— Согласно официальным источникам, вы совершили побег из-под стражи, скрывались от правосудия. Чем вы можете объяснить свой поступок? — спросил репортер.

— Это не поступок. Даже не проступок. И тем более не преступление. Это стечение обстоятельств. Бежал не я, бежали преступники, которые взяли меня в заложники…

— По пути преступники убили много ни в чем не повинных людей…

— Да, этот факт имел место. Эти люди были такими же заложниками, как я.

— Но вас пощадили. Почему?

— Потому что, как вам известно, я человек не бедный. И за меня можно было получить выкуп… Я еще раз заявляю, я ни в чем не виновен. Я просто стал жертвой обстоятельств…

Александр Юрьевич Боровихин видел, как к Никите подошли двое в штатском. Вежливо взяли за руки и вывели из толпы журналистов. Он последовал за ними с видом мученика, страдающего за правду…

На этом репортаж с места события закончился. Больше никаких комментариев. Пока никаких.

Боровихин выключил телевизор и откинулся на спинку кресла. Нервно достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.

Всего один репортаж, за ним правильно поданное событие. И все, из преступника-убийцы Никита Брат становится чуть ли не национальным героем. Жертвой… А на Руси издавна жалели жертв, сочувствовали им…

Звонкой трелью залился телефон. Боровихин вздрогнул. Звонил Патрон.

Трясущейся рукой Боровихин взял трубку.

— Телевизор смотрел?

— Смотрел…

— Ну, и что все это значит?

Патрон требовал объяснений. А что мог ответить ему Александр Юрьевич? Он и сам в трансе…

Эмоции в голосе Патрона обозначались едва-едва. Любой, кто не знал этого человека, сказал бы, что тот находится в стадии безмятежного покоя. Но Боровихин хорошо знал своего босса, холодного как лед и неприступного как скала. Всегда и со всеми Патрон держался с подчеркнутым королевским достоинством. И никогда не позволял себе никаких эмоций. Даже смертные приговоры он выносил без малейшей злобы или сострадания к провинившемуся.

— Я разберусь, я во всем разберусь, — нервно ответил Боровихин. — Разберусь и сообщу…

— Жду звонка. Ровно через час…

В трубке послышались протяжные гудки.

Александр Юрьевич отложил в сторону спутниковый телефон — аппарат, о существовании которого знал только Патрон.

— Жертва обстоятельств… — процедил он сквозь зубы.

А ведь Никита Брат и есть жертва обстоятельств.

Обстоятельства — это прежде всего Патрон с его неуемной тягой к расширению своих владений. А он, Александр Юрьевич Боровихин, — всего лишь пешка в этой игре.

Отель «Эсперанто» захватил сам Патрон. Поставил на хозяйство Боровихина. Помог расформировать старую и организовать новую службу безопасности. С этого момента Александр Юрьевич за все в ответе.

А что он может сделать, если этот Брат сам дьявол? Как куропаток щелкает лучших бойцов Патрона. Службу безопасности отеля играючи положил на две лопатки.

Боровихин пока на плаву, но вода под ним уже закручивается в гигантскую воронку. И если не принять контрмер и его втянет в водоворот, он пойдет ко дну. Можно не сомневаться, Патрон не простит ему провала. Поэтому нужно бороться до последнего…

Патрон сам во всем виноват. Нужно было просто убить Никиту. Снайперский выстрел, и никаких проблем.

Но у Патрона свои соображения. Ему нужно было сначала засадить жертву за решетку. И уже потом, когда он попадет в камеру следственного изолятора, расправиться с ним. Есть у Патрона каналы, по которым он мог подослать к нему наемного убийцу.

Смерть Брата была бы расценена как несчастный случай или самоубийство. Можно было организовать ссору с сокамерниками. Тюрьма все спишет…

Если бы киллер достал его на свободе, обязательно возникла бы версия о заказном убийстве. Можно было бы отравить Брата специальным ядом. Но где гарантия, что начальник его службы безопасности не добился бы проведения углубленной экспертизы? Тогда невидимый для обычной экспертизы яд мог бы стать видимым.

В любом случае преемница Никиты Брата попала бы в разряд подозреваемых. Ведь у нее был мотив избавиться от мужа — многомиллионное наследство. И тогда у нее были бы связаны руки. Под наблюдением органов она не смогла бы перекачивать финансовые средства Никиты Брата в бездонный карман Патрона…

Только жертва не хотела становиться жертвой. Никита расправился с киллерами в тюрьме. А затем ушел в бега. Его искали. И находили не раз. Но каждая встреча с ним заканчивалась для бойцов Патрона невосполнимыми потерями. Этот Никита оказался настоящим профи. И его дружок тоже не лыком шит. Вместе они сила, с которой не могли справиться ни Боровихин, ни Патрон…

Но еще не все потеряно. Никита Брат вышел из подполья. Наверняка его взяли под стражу. Поместят в следственный изолятор. Там его можно достать…

Боровихин позвонил Патрону.

— В самое ближайшее время я узнаю, в какой изолятор, в какую камеру его определят, — сказал он.