Превращение - Эмили Уитмен

от ужаса. Нечто вгрызалось мне в руку. Оно было прикреплено к тонкой прозрачной трубке, наполненной жидкостью.

Трубка проходила через перекладины и вела к мешочку на стойке. Теперь слышался ещё какой-то звук, похожий на сосание. Эта штука высасывала меня?

Я подтянулся и сел. Тогда-то я и увидел шнурки, свисающие с моей груди. Каждый из них присоединялся к маленькому круглому «ротику» – на мне их было видимо-невидимо! Я с хлопком оторвал один из них. На коже остался розовый кружок. Я оторвал остальные и смотрел на них, тяжело дыша.

Я схватил ленту, удерживающую трубку на запястье, и оторвал её, на миг почувствовав боль. Постель забрызгали капли крови. Комната закружилась. Каким-то образом я перелез через металлические перекладины, практически упал на пол, схватился за перекладину и подтянулся, вставая на ноги.

Комната была странная и ужасающая: с колоннами, с мигающим светом. Мои глаза метались по комнате и наконец нашли дверь. Я поковылял к ней и распахнул её.

Передо мной раскинулся бесконечный коридор с дверями. В конце коридора разговаривали люди. Женщина за столом подняла взгляд. Она увидела меня и привстала.

Я, шатаясь, поплёлся к другой открытой двери.

– Кто ты? – отрывисто спросила старушка, глядя на меня с кровати-клетки. Она подняла руку, и трубки потянулись за ней. – Кто ты?

– Тебе лучше лежать, – услышал я голос. Женщина из-за стола шла ко мне. – Давай вернёмся к постели.

Нет! От паники у меня появились силы, я споткнулся и побежал. Передо мной внезапно появился мужчина в свободной синей одежде. Я ускорился, раскинул руки и оттолкнул его в сторону. Из-за быстрого бега во мне всё полыхало. Чтобы остудить меня, нужно море. Где море? Из окон виднелись кроны деревьев, значит, я был наверху – чтобы спуститься, нужна лестница.

С потолка зазвучал голос:

– Код серый[6]. Код серый. Код серый.

Я свернул за угол. В конце коридора из двери выходил мужчина, а за ним была лестница. Я протолкнулся мимо стульев и тележек в отчаянной спешке…

Сзади меня схватили крепкие руки.

– Поймал его, – сказал голос. – Полегче, парень.

Лица, руки и двери почернели.

* * *

Когда я очнулся, то снова был в кровати-клетке. Из моих рук торчали трубки. Я попытался поднять ладонь, но она дёрнулась и замерла. Вокруг моего запястья была лента, привязывавшая меня к перекладинам. Я резко вдохнул.

Со стула поднялась женщина и подошла ко мне.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – Хочешь воды?

Она пыталась разговорить меня. Не стану общаться ни с ней, ни с кем бы то ни было! Я уставился в окно и сделал вид, будто не понимаю. Наконец она оставила меня в покое.

Мысли прыгали в голове – нужно собрать их в кучу. Мужчины на лодке, должно быть, привезли меня сюда. Я не чувствовал колебаний моря – значит, был на суше. Периодически дуновение свежего воздуха приносило лёгкий запах соли. Море не так далеко отсюда.

Мужчины на лодке говорили что-то о моих глазах и острове Спиндл, о том, что кто-то искал меня. Неужели Джек рассказал им, что я сделал с Мэгги? Что я – слёзы стали комом в горле – довёл её до смерти?

Надо сбежать и вернуться в море.

Напротив кровати было высокое узкое окно, слишком маленькое, чтобы пролезть в него. Снаружи я видел крону пихты и кусочек неба. Облака проносились из-за меняющегося ветра. Вдруг пролетела чайка.

Инстинктивно я спросил по-птичьи:

– Куда тебя несёт ветер?

Чайка притормозила и описала круг назад.

Она услышала меня? Моё сердце вновь заколотилось.

– Я шелки, – кричал я по-птичьи. – Ловушка! Ловушка – люди! – с каждым словом я кричал громче, чтобы голос проник сквозь стены и стекло. – Я ШЕЛКИ! ПРИВЕСТИ ШЕЛКИ!

Дверь распахнулась, в неё влетели люди. Они потянулись ко мне со всех сторон.

– ШЕЛКИ! – продолжал кричать я. – НАЙТИ! НАЙТИ!

Когда я поднял взгляд на окно, чайка исчезла.

В комнату вошла высокая женщина. Она взяла металлический кружок, висевший у неё на шее, и приставила к моей груди. Женщина заставила меня произносить слова по-птичьи. Другие пытались их описать. Один из людей закудахтал, но это было даже не слово, а набор звуков.

Мужчина вставил острую серебряную палочку мне в руку. В трубку потекла кровь, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, комната перестала кружиться.

– Тебе нужно поесть, – сказали люди, показывая на тарелку с горой каши. Это вызвало у меня рвотный рефлекс, и я отвернулся.

Здесь была женщина с волосами, как у Нелли. Она замечала больше других, убрала ленты с моих запястий.

– Думаю, они нам больше не понадобятся, – сказала она. Затем принесла поднос с кучей разной еды. На нём была миска с хлопьями, и я проглотил их все. Она увидела, что я смотрю в окно, подошла и приоткрыла его на три пальца. Дальше окно просто не открывалось. Женщина обернулась посмотреть на моё лицо, удовлетворённо кивнула и ушла, закрыв за собой дверь.

Я глубоко вдохнул. Свежий ветер принёс запах хвои. С запада шёл бриз, неся аромат морской соли, за которым мне хотелось следовать к берегу.

Вошёл мужчина и закрыл окно.

Я дважды вылезал из кровати-клетки и тайком выбирался из комнаты, пытаясь найти лестницу. Оба раза люди приводили меня обратно в комнату, вставляли трубки в руки, говорили о показателях крови и уровне кислорода в крови, смотрели друг на друга и качали головами. Во второй раз на стул рядом со мной села женщина и осталась до конца дня.

Наступила ночь. Я заставил себя закрыть глаза, успокоить дыхание. Наконец стул сдвинулся с места. Я чувствовал, что женщина стоит надо мной, а затем услышал звук её шагов по направлению к двери, и она ушла.

Я привстал и тихо опустил перекладины, как это делали люди. Мои руки всё ещё были прикреплены трубками к перекатывающейся стойке. Я подтянул её к окну, потянулся вверх и распахнул окно. Затем я вернулся к кровати и лежал, пытаясь уловить запах моря.

Луна была на небе. Где-то она освещала белые гребни волн, пену у берега… Где-то сияла над моим кланом…

В окне послышался шорох крыльев, а затем – стук!

Я привстал, ахнув. Там, на выступе, восседала птица с круглым брюшком. Буревестник. Мой буревестник.

– Аран, – прокряхтел он.

Это был самый прекрасный звук из тех, что мне доводилось слышать!

Буревестник стучал в оконную раму.

– Ловушка, – сказал он. Буревестник пытался втиснуться внутрь, но щель была слишком маленькой. – Плохой ловушка.

Я привстал на краю кровати так близко к нему, как только мог, чтобы мы были на одном уровне.

– Как… – я ахнул, сморгнув слёзы. – Как найти?

– Чайка сказать стая. Чайки! – он покачал