Превращение - Эмили Уитмен

а затем всё тот же голос произнёс: – В ином случае мы подождали бы до утра, но в данной ситуации сделаем исключение. Лифт в этой стороне.

Я задержал дыхание. Услышал, как дверь открылась и закрылась.

Я распахнул дверь и пролетел через пустую комнату. Бац! Мои руки толкнули стеклянные двери, и они распахнулись в ночь. Свежий воздух ударил в лицо, и я побежал сначала по небольшой тропинке, а потом выскочил на дорогу.

С обеих сторон плотно друг к другу располагались здания, в окнах темно. Ещё одна дорога пересекала первую. Я затормозил, высматривая буревестника.

Его нигде не было видно.

Но он же должен показать мне путь! Я пробежал вдоль дороги вперёд-назад. Буревестник вылетал из-за здания, с трудом взмахивая крыльями. Но пока я смотрел, он замер на месте. Услышал что-нибудь?

– Пойдём! – крикнул я по-птичьи настолько громко, насколько решился.

Буревестник повернулся и полетел в другом направлении, исчезнув за углом.

Через окна было видно, что люди бегут в большую комнату к стеклянным дверям. Я больше не мог ждать. Путь к скале мне предстояло отыскать самому.

Глава 58

В этой коже

Я бежал по улице вдоль дороги мимо домов и машин. Глубокая ночь. Твёрдое покрытие закончилось, ноги утопали в вязкой земле. Бриз изменил направление, и вот он – сильный солёный запах моря.

Я перепрыгнул через забор и ещё быстрее побежал по траве к деревьям. Под ногами рос папоротник, ветки загораживали небо, а в воздухе явственно ощущался аромат хвои. Я знал, куда направляюсь. Это был зов крови.

Сквозь ветки просачивался мерцающий свет.

Я выскочил из-за деревьев и остановился, глядя вверх. В чёрном небе всходила огромная и полная Луна.

Я медленно шёл по грубым камням к краю обрыва. Передо мной расстилался океан. Из воды выглядывали вершины трёх острых камней. Маленький ряд огоньков очерчивал изгиб дальнего берега. Лунный свет серебрил мою кожу, танцевал на кончиках волн – но в волнах никого не было.

Это то место?

Я стоял ровно: плечи назад, руки в стороны. Я глубоко вдохнул и пропел:

– Приди ко мне! Приди!

Слова полетели над водой, каждое из них проникало в волну, ловящую и распространяющую их.

Где они?

Я вытянул руки перед собой ладонями вверх, как Великий вожак во время праздника Лунного дня, и пропел громче, моля:

– Приди ко мне! Приди!

Я мог поклясться, что за мной наблюдала Луна. Её ясный чистый свет наполнил меня. Полный боли, тоски и любви, я пропел в третий раз:

– Приди ко мне…

Из-за волн послышался голос:

– Приди!

К обрыву неслась серебристая голова. МАМА! Ещё одна голова возникла позади, и вот уже остальные заскользили по гребням. Они пели вместе, их голоса звучали как один:

– Приди к нам! Приди!

Я прыгнул с обрыва, пронзая волны.

Никогда в жизни я не плыл так быстро! Я миновал первый камень, как – вжик! – мама выскочила и резко остановилась передо мной: голова назад, ласты вперёд. Блеснул сверкающий всплеск серебристых капель, и мои руки обхватили её. Теплота её шкуры. Нежное прикосновение усиков к моей щеке.

– Аран, – прошептала она. – Аран, сынок!

Остальные члены клана кружили вокруг нас, смеясь и выкрикивая моё имя. Я всех их обнял, но в первую очередь бабушку.

– Я не сомневалась, что ты будешь в порядке, – сказала она, уткнувшись носом в моё ухо.

Лир воскликнул:

– Как ты вырос! И как быстро плаваешь! Неужто это тот самый Аран, которого мы оставили?

«Нет, – хотел сказать я, – не тот самый». Я не успел ответить: вокруг меня закружилась Мист, Мойра легонько покусывала меня за ступни, а Кормак закручивался по спирали и затем сделал сальто назад.

Вдруг я увидел шелки и не поверил своим глазам: его белый мех сиял в лунном свете.

– Финн! – воскликнул я, мчась к нему. – Что?..

– Наши кланы теперь живут вместе! – сказал он с улыбкой.

– Но твой вождь…

– Я убедил его разрешить мне поплыть на встречу с тобой, потому что мы все надеялись… – он оборвал фразу и посмотрел на маму.

Вокруг меня собрался весь клан. В их глазах явственно читалось предвкушение чего-то необычного.

Мама ударила хвостом и подплыла ко мне.

– Я принесла её, – сказала она.

Теперь я заметил ленты, привязывающие что-то к её телу. Мой рот раскрылся, а сердце бешено заколотилось. Не может быть, что она говорит о…

Мама кивнула, её глаза были огромными и лучистыми:

– Подойди.

Я последовал за ней к выступающему камню. Мама взобралась на него, оставив хвост в воде.

– Помоги мне снять, – попросила она.

Лента и сумка были сделаны из кожи какого-то животного, а застёжки – из кости.

– Открой, – велела мама.

Мои руки дрожали, когда я полез внутрь сумки. Я прикоснулся к меху. Тюленьему.

Шкура.

Я достал её и разложил на камне, не веря своим глазам. Она была коричнево-серая.

Я затаил дыхание:

– Где?.. Как?..

– Мудрецы, – ответила мама. – Они оказались севернее, чем мы предполагали. У белых шелки есть легенда, повествующая о том, где они живут, но никто не путешествовал так далеко. Настолько далеко, что нам преградил дорогу лёд. Я едва не сошла с ума из-за того, что не могла вовремя вернуться за тобой!

– Это правда, – выдохнул Лир.

– Но главное – нашли же мудрецов! – сказала бабушка. – И твоя мама убедила их позволить принести тебе эту шкуру.

Мама носом подтолкнула меня вперёд.

– Расправь её, – предложила она.

Мои руки медленно расправляли подарок. Мех казался странным и тугим. Закруглённый изгиб головы. Ласты, висящие вяло, чёрные клыки, стучащие о камень.

Луна повисла практически над моей головой. В её свете видна была каждая шерстинка на шкуре.

Всё, что мне оставалось сделать, – это накинуть её на плечи…

– Откуда она взялась? – спросил я.

Тишина, а затем…

– От мёртвого шелки, – выпалила Мойра.

Я резко поднял голову.

Мама вздохнула – её обычная реакция на выходки Мойры.

– Слишком прямолинейно, – она повернулась ко мне. – Давным-давно один шелки умер в обличье человека. Осталась эта шкура. Мудрецы велели отдать её тебе в полнолуние. Ты знаешь, что с ней делать.

Я поднял шкуру. Отверстие под верхом шкуры раскрылось. Я растянул его шире – так, чтобы плечи были по мне…

– Ну же! – поторопила мама.

Я представлял себе этот момент иначе. Я представлял, что моя шкура будет гладкой и лёгкой, как бриз. А эта шкура была тяжёлая и тугая. Это казалось… неправильным.

– Ну? – спешила мама. – Скорее! Хочу увидеть тебя в ней.

Я запустил руку в ласт. И замер.

Моя рука…

Этой рукой я отбивался