Банзай, земляне! - Григорий Дондин

– Думай о бабах! Представь пушистый дамский лобок во весь экран. И ори, брат! Ори что есть мочи!

Че Паев проигнорировал оба этих требования. Чувствуя, что вот-вот лишится скальпа, он твердо решил для себя ограничиться стоическим матом сквозь зубы и ни в коем случае не радовать мучителей болезненными воплями.

– Ори же, дебил! – рявкнул Мазёвый. – Чтоб уши у зеленых закучерявились!

До Че Паева дошло, что просьба эта не простая, а с подвохом. Он взбрыкнул и заголосил, по децибелам приближаясь к пароходному ревуну. Конвоиры, державшие Мазёвого под прицелом, против воли среагировали на звук. Все трое как по команде повернули головы. Отвлеклись от своего подопечного на каких-нибудь полсекунды. Мазёвый использовал это время самым плодотворным образом. Прыжком метнулся к пульту, протаранил плечом машиниста и боднул головой облюбованную ручку, отвечающую за скорость. Протолкнул ее вперед до предела, попутно до крови ободрав нос и правую щеку. Монорельс жалобно заверещал и разом скинул скорость до нуля, будто в стену ударился. Мазёвого швырнуло грудью на пульт, так что ребра затрещали. Сзади на него налетел один из орков. В беспорядке полыхнуло несколько лучей. Взвыл какой-то зеленокожий.

Обернувшись, Мазёвый увидел именно то, о чем мечтал. Конвоиры грудой копошились на полу. Переводчик выл, держась за ногу, по колено срезанную непроизвольным выстрелом, произошедшим в результате резкого торможения. Обожженная культя дымилась и слабо кровоточила. Луч зажарил перерезанные сосуды, сводя кровопотерю к минимуму. Че Паев уже сориентировался в обстановке, сдавил бедрами голову одного из своих мучителей и тужился сломать ему шею. Из резаных ран на голове бойца широкими полосами вытекала кровь. Второго самозванца инерцией от внезапного торможения швырнуло через всю гондолу, и теперь он валялся прямо у ног Мазёвого, не очень-то соображая что почем. Вот он начал подниматься на четвереньки. Оперся на руку, всё еще сжимающую окровавленный нож. Разведчик рассусоливать не стал и сломал ему эту руку в локте ударом ноги. Орк заскулил, как зашибленный сенбернар. Не дожидаясь, пока чухнутся остальные, Мазёвый упреждающе крикнул:

– Ща тряхнет, брат!

Вцепился зубами в любимую ручку на пульте и дернул ее до упора назад. Гондола с визгом рванула вперед. Все, кто в ней был, одним большим, матерящимся на двух языках комом скатились к заднему борту. Один из конвоиров вылетел наружу. Брякнулся на одинокий рельс и, сотрясаемый мощными электрическими разрядами, выдал замысловатый предсмертный танец. Мазёвый, оказавшийся на самой вершине общей кучи, посетовал на связанные за спиной руки и активно заработал ногами и головой. Машинист из него получился феноменальный. Дважды коснувшись ручки на пульте управления, он покалечил и убил добрую половину пассажиров. Сравнительно невредимыми остались всего два конвоира, да и то ненадолго. Где-то снизу злобно бранился Че Паев. Монорельсовое корыто резво неслось вперед.

– Личная неприязнь охранников к заключенным с неизбежностью ведет к нарушению правил конвоирования, – назидательно произнес Мазёвый, обращаясь к усопшим. Первое, что он сделал, срезав путы трофейным ножом, – нашел на пульте рычаг заднего хода. Теперь монорельсовая гондола катилась задом наперед. – Чему вас только учат в вашей зеленой армии?

– К лифту возвращаемся, брат? – спросил Че, отлипнув от горлышка трофейной фляги. Лицо у него было хоть в кунсткамере выставляй. На лбу и щеках багровели глубокие кривые порезы от орочьего ножа. Кое-где розовела обнаженная кость.

– Ага. Такого маневра они от нас не ожидают.

– Думаешь, пробьемся вот с этим? – Че Паев хлопнул ладонью по луч-мастеру, лежащему на коленях. Одержав убедительную победу над конвоем, разведчики нацепили на себя неудобные, на их взгляд, орочьи бронежилеты и вооружились чем бог послал. Лучевому и плазменному оружию иных рас земляне традиционно не доверяли, недолюбливая его по каким-то загадочным, неясным даже для них самих причинам. Считалось, что пуля – она завсегда вернее. Так что вопрос Че Паева был вполне закономерным. Имея на руках несколько луч-мастеров с богатым боезапасом, разведчики все равно ощущали себя почти безоружными.

– Должны пробиться, – сказал Мазёвый. – Сам понимаешь. Нету у нас с тобой права облажаться, потому как наверху сейчас людей убивают. Любой ценой надо до штабных верную информацию донести.

Гондола скрипнула и сама собой сбавила ход. Подергав за рычаги, Мазёвый с удивлением обнаружил, что монорельс его больше не слушается.

– Сломалась? – огорченно спросил Че.

– Непохоже, – покачал головой Мазёвый и почему-то уставился в потолок, словно там могло обнаружиться что-то интересное. – Скорее дистанционное управление включилось. То есть едем в этом корыте мы, а рулят орки. Чувствую, следят зеленые за нами каким-то образом. Уж больно шустро они смекнули, что мы в бегах.

– Прыгаем?

– Не-е. Туннель под током. Изжаримся к такой-то матери.

Гондола остановилась вовсе.

– И как быть? – спросил Че, глядя поверх заднего борта на широкий блестящий рельс.

Мазёвый задумчиво почесал ножом щеку, покрытую недельной щетиной, кровью и грязью. Лицо его внезапно посветлело.

– Выход есть, брат! – оптимистично сказал он и подковырнул лезвием ножа какую-то панель на пульте управления. – Вскроем коробочку, выломаем блок ДУ и поедем дальше. Не всякую инопланетную технологию человек в состоянии понять, зато сломать он может что угодно.

Че Паев покрутил головой, настороженно оглядываясь по сторонам.

– Слышишь?

– Что?

– Звук какой-то непонятный.

– Не слышу, – сказал Мазёвый, с мясом отдирая крышку, защищающую внутренности пульта. – У меня в левом ухе перепонка от взрыва лопнула. А что за звук?

– Подозрительный такой. Будто лошадь в галопе скачет.

– После бородавчатого меня в этих подземельях ничто не удивит. Даже лошадь.

Мазёвый всецело погрузился в изучение электронной начинки пульта управления. Минут через пять его окликнул Че Паев:

– Сломал?

– Нет пока.

Прошло еще две минуты.

– Сломал?

– Только начал.

– Ломай быстрее! – с нервом проронил Че. – Вижу потенциальную неприятность.

– Где? – обернулся Мазёвый.

– А вон она! Бежит вприпрыжку прямиком в нашу сторону.

На самой границе видимости по туннелю мчалось что-то огромное. Че Паев не соврал, сказав, что неприятность бежит. Так оно и было на самом деле. Чем бы ни был объект, приближавшийся к разведчикам, он не ехал по монорельсу, а двигался длинными скачками. И каждый его скачок сопровождался синим всполохом, будто нимб вспыхивал на мгновение, а потом гас. И снова вспыхивал.

– Это что еще за блуждающий огонек к нам несется?

– Не знаю, брат, и, сказать по чести, не горю желанием выяснять. Ломай быстрее это корыто – и сдергиваем отсюда.