Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

Кора качает головой.

— Не понуждай себя доходить ради меня до предела. Я примирилась с мыслью о смерти настолько, насколько это вообще возможно для женщины. Я смею надеяться только на несколько часов без этой боли, чтобы привести в порядок дела.

Сестра Кора ставит на стол свою чашку и протягивает мне руку ладонью вверх. У нее это получается очень деловито, мол, время не ждет, и нечего терять его впустую.

Я беру ее мягкую руку, еще хранящую тепло чайной чашки. Моя магия содрогается от ее болезни. Сильнее сдавив ее ладонь, я думаю о том, как сильно мы нуждаемся в сестре Коре.

Я не готова стать предводительницей Сестричества. И Тэсс тоже не готова.

Ей нужно время. Нам нужно время.

Я касаюсь Коры своей магией, и тут же возникает боль — резкая, ослепительная.

Ахнув, я отшатываюсь, и моя магия втягивается внутрь меня. Внутренности будто скручиваются в узел, голова кружится, жар и боль снедают все тело. Но я снова атакую болезнь сестры Коры. Я думаю о послушницах — высокомерных, как Алиса, честолюбивых, как Маура, нежных, как Люси, отчаявшихся, как Рори. Каждый год сестра Кора спасает от Братьев с полдюжины девушек, и это — причина за нее побороться, правда же?

Этой причины более чем достаточно.

Я чувствую себя так, будто в мозг и в живот втыкаются сотни ножей. Это гораздо больнее, чем в тот раз, когда я упала с ограды свинарника и поранила лодыжку, это больнее любой физической боли, что мне когда-либо довелось испытать.

Зрение мутнеет, подступает тьма, но я не сдаюсь. Я чувствую, как работают мои чары, как отступает болезнь, как она, сжимаясь, заползает в какие-то темные потайные закоулки.

Вздох, слова заклятия, короткое рыдание. Она не может умереть. Не сейчас.

Магическая сила изливается из моего тела в ее, оставляя меня опустошенной, больной, выжатой. Позвоночник словно размягчается, превращаясь в резину. Меня клонит на сторону, и я выпускаю руку Коры. Я прекращаю бороться.

Придя в себя, я понимаю, что моя голова лежит на чайном столике. Первое, что я вижу, — это чашка с чаем, потом в поле моего зрения попадает серебряное кольцо, которое бликует в свете лампы, когда сестра Кора подносит к моему носу флакон нюхательных солей. Хочется посетовать на кошмарный едкий запах, но я боюсь даже открыть рот, так мне дурно, поэтому я покрепче сжимаю зубы и выпрямляюсь на стуле.

Кора стоит подле меня на коленях. Теперь ее щеки немного порозовели.

— Как ты, ничего? — спрашивает она.

Я киваю и поднимаю руку, ожидая, когда спадет волна тошноты.

— Это просто поразительно, — говорит, поднимаясь, Кора. Из-под подола халата торчат голые ступни. — Я чувствую себя почти как раньше.

Мне не следует давать ей ложную надежду.

— Простите, но я не смогла…

— Даже не смей извиняться. Ты сделала именно то, о чем я просила, и — только не зазнайся, пожалуйста, но мне раз в десять лучше, чем после сеанса Софии. Я чувствую себя как два месяца назад. — Кора поднимает с пола свое белое одеяло и складывает его. — Ты поступила очень самоотверженно.

Если бы я не чувствовала себя так, словно по мне только что пробежался взад-вперед табун лошадей, я бы, наверное, расхохоталась. В последнее время никто не обвинял меня в самоотверженности, как раз наоборот.

Кора пристраивает одеяло на спинку своего кресла и протягивает мне чашку с чаем.

— Там тертый имбирь, он поможет успокоить твой желудок. София специально добавляет его в мой чай.

Я чувствую себя слишком плохо, чтоб прибегать к каким-то уловкам.

— Я не могу вас спасти. Наверное, я вообще никого спасти не смогу.

Сестра Кора смеется своим громким, резким смехом, словно она молода и полна жизни.

— Именно поэтому тебе придется стать главой Сестричества, Кэтрин.

— Маура хочет возглавить наш орден, — признаюсь я. — Она на все ради этого готова. Вы наверняка слышали, что она смогла ментально подчинить себе шесть девушек.

— Я против притязаний твоей сестры и на твоей стороне, — говорит Кора, и какая-то часть меня (совсем новая, только-только проклюнувшаяся часть) радостно трепещет от этих слов. — Сможет ли Маура, встав во главе Сестричества, отложить в сторону собственные чувства и делать то, что будет на благо всем девушкам? Или она пойдет на поводу у своих эмоций? У своей гордости?

Преклонив голову на мягкую бело-зеленую обивку стула, я думаю о тех обвинениях, которые услышала сегодня от Мауры.

— Я хочу помочь, но вдруг этого окажется недостаточно? Вдруг я не справлюсь?

Я закрываю глаза, смущенная тем, как, должно быть, жалко прозвучали мои слова. Что если я чересчур осторожна и медлительна? Вдруг из-за того, что я до сих пор не решила проблему Бренны, случится что-то ужасное?

— Такие сомнения терзают любую из нас, — говорит Кора, и в ее голосе слышится улыбка. — Я каждый божий день испытываю неуверенность в себе. И тут приходится полагаться на веру. Мы должны верить в пророчество и в то, что наше дело — правое.

— С верой вообще все непросто, — с сомнением произношу я, созерцая, как пляшет на матовом стекле ее письменного стола отраженное пламя. — В пророчестве еще говорится, что одна из нас погибнет раньше, чем наступит новый век. Мне совсем не хочется в это верить. Я предпочла бы верить, что многое в наших судьбах зависит не только от того, как звезды встанут, но и от нашего выбора.

Кора подается вперед в своем кресле.

— Конечно же, наш выбор имеет значение, Кэтрин. Он нас определяет. Ты оказалась тут против своего желания, чтобы защитить сестер и своего молодого человека. Это тоже говорит о твоей самоотверженности, как и сеанс целительства.

— Не понимаю, — сознаюсь я, косясь на сестру Кору.

Она касается моего колена. Теперь ее движения менее скованны, похоже, боль, мешавшая шевелиться, отступила.

— Я хочу, чтоб ты поверила в себя. Чтобы доверяла себе.

Можно подумать, это так просто, мелькает у меня в голове, а сестра Кора тем временем продолжает:

— Даже если пророчество говорит не о тебе, Кэтрин, я все-таки выбираю тебя своей преемницей, — мягко говорит она. — Инесс слишком безжалостна, Маура чересчур властолюбива, Тереза очень молода. Если сестры вновь придут к власти, важно не повторить былых ошибок. Нам нужна женщина с совестью.

Я утыкаюсь в свой чай. Я, наверное, сошла с ума, если лезу в это. Зачем мне бороться с Инесс и Маурой за лидерство, которого я не хочу? Неужели так ужасно, если во главе Сестричества до совершеннолетия Тэсс будет стоять сестра Инесс? Да, отвечает моя совесть. Что будет делать Инесс, став настоятельницей монастыря? И сможет ли она отказаться от власти, когда пройдут эти четыре года, или будет искать способ остаться у руля?