Красный анклав - Андрей Грачёв

Максим демонстративно прибыл на заседание самолётом, максимально дистанцируясь от образа одиозных параноидальных правителей левого толка, которые из страха за свою жизнь перемещались строго по земле. Безопасный воздушный коридор в обход пространства РФ, всё ещё обслуживаемого системами ПВО и авиацией лоялистов был гарантирован председателем ООН и эти гарантии пока ещё чего-то стоили в стремительно разваливающемся мировом порядке.

А вот гарантий безопасности на земле ему никто не давал, поэтому внезапный таран вылетевшим из боковой улицы мусоровозом впереди идущей машины сопровождения хоть и удивил Павленко, но не шокировал. Окружающие его скучные люди в деловых костюмах реагировали на изменение обстановки куда быстрее него – оставшиеся в строю машины попытались, став клином, отсечь нападавших от транспорта дипломата, водитель которого в свою очередь, проявляя недюжинное хладнокровие, задом подался в боковую узкую улочку, снося по пути мусорные баки и велосипеды. В машине остались лишь водитель, сам Павленко и секретарь Мария, которая уже сжимала в руках компактный пистолет-пулемёт. Холодная как лёд рыжая красавица была готова дать отпор любому, кто попытается проникнуть в бронированный авто. Ещё двое пассажиров, вооружившись, спешились во время одномоментной остановки и прикрывали отход, заняв позиции за кирпичными выступами старых швейцарских домов. Максим заметил через лобовое стекло, что в их узкую улочку с боем отступают сопровождающие из головных машин. Вооружённые люди в деловых костюмах при галстуках вели огонь короткими очередям по наступающим им на пятки неизвестным бойцам в темно-синей униформе без знаков различия, также вооружённым автоматическим оружием.

Не привыкшие к боевым действиям посреди швейцарской столицы гражданские с криками разбегались по сторонам или бросались наземь в надежде избежать шальной пули, где-то вдали, быстро приближаясь, завыли полицейские сирены.

Длинный переулок всё никак не заканчивался, а плотность огня непрерывно росла. Тем временем противник уже находился в прямой видимости и продолжал прибывать. Обе стороны несли потери, плотное огневое противостояние на зажатой между домов улице порождало снопы искр от рикошетов и осколки с грохотом бьющихся окон непрерывным дождём сыпались на брусчатку. Пули забарабанили по капоту и лобовому стеклу их машины, не пробив его, но превратив в мутную сеть трещин, обзор через которые стал невозможен. Машину было решено бросить враспор между стен и далее отступать пешком. Павленко во всём полагался на способности сопровождающих его сотрудников КГБ, поэтому быстро и без возражений следовал их командам. Вслед за Марией Максим покинул через заднюю дверь разбитый автомобиль и двинулся дальше по улице к спасительному повороту, в то время как водитель остался прикрывать беглецов, оказывая огневую поддержку зажатым за импровизированными укрытиями товарищам.

Переулок вывел их к оживлённой улице, где они сразу же столкнулись с парой бегущих навстречу вооруженных людей в штатском, но едва Максим успел задуматься – свои это или чужие, как длинная очередь из короткого автомата Марии свалила не успевших вскинуть оружие мужчин на мокрую от дождя брусчатку. Буквально в следующее мгновение с визгом покрышек с беглецами поравнялся резервный автомобиль, один из тех, что КГБ предусмотрительно оставило на запланированном пути следования делегации в аэропорт как раз на случай засады. Садясь в машину Павленко отметил, что звуки боя в переулке стихали по мере роста числа полицейских сирен – противник явно действовал здесь нелегально и не собирался попадаться в руки местным органам правопорядка. Машина тронулась и быстро, но аккуратно, повезла уцелевшего представителя СССР в ООН в сторону безопасного укрытия, где можно было пересидеть шумиху свободным человеком до тех пор, пока дипломаты не договорятся об адекватной оценке случившегося. О вылете, конечно же, пока не могло быть и речи – аэропорт уже наверняка блокирован и придётся дожидаться разрешения политического скандала здесь.

Москва, Кремль.

Макаров чувствовал сгущающееся напряжение внутри кризисного штаба – он понимал, что где-то за его спиной уже заключаются союзы непримиримых соперников с целью своевременно сдать его с Волковым на заклание, выторговав себе хотя бы иммунитет и возможность провести безбедную старость за рубежом, сохранив контроль над местными активами. Жалкие выродки мыслили слишком узко, примерно на глубину своего ненасытного брюха и одного поколения последышей. Он считал их недостойными занимаемых в государстве позиций, животными, способными лишь ситуативно реагировать и инстинктивно искать путь наименьшего сопротивления. Многие были здесь только лишь по причине слепой верности системе, представляя из себя кучку безумных клоунов, начисто потерявших пульс жизни страны. Много лет вращаясь в этих кругах, Макаров постепенно из юного идеалиста, мечтавшего преобразовать рабский коллективный Совок в цивилизацию личностей, превращался в жестокого циника, понимающего, что поколениями укоренявшаяся во всех уровнях госуправления плесень никогда не позволит стране перейти к новому курсу созидания и прогресса. Немало было вокруг и других идиотов, которые даже варясь столько лет в одном котле порока, жадности и самодурства умудрялись сохранять какие-то гуманистические идеалы и пытаться в условиях прогнившей системы работать на перспективу, наивно полагая, что их тщетные труды не будут сожраны при очередной ротации кадров. Ещё неизвестно было, кто из двух типов хуже – растерявшие всё человеческое мироеды, или не способные расстаться с иллюзиями борцы с ветряными мельницами. И именно эти наблюдения давным-давно укрепили в нём фанатичную уверенность в своей миссии избранного судьбой человека, способного через естественный отбор спасти родную культуру, сохранив её в собственном проекте компактного государства, лишенного материальной нужды благодаря неиссякаемым запасам материальных и интеллектуальных ресурсов, защищенное мощным сочетанием ядерного щита и высокотехнологичной системы защиты от ядерного оружия со 100 % эффективностью противодействия. В его островной Руси не будет места брожению нравов, его видение свободы воли будет принудительно калёным железом навязываться первым поколениям граждан, которые через боль найдут путь к освобождению разума от предрассудков прошлого и уже через несколько поколений смогут быть достойны снятия оков условностей и ограничений, будучи на генетическом уровне запрограммированными новой моралью человека будущего. Конечно, от старых соратников придётся избавиться – у собаки может быть только один хозяин.

Согласно сводкам с фронтов, которые он изучал, нагло устроившись в кресле Волкова за его столом, противник скоро подойдёт к Москве. Парламент, Совбез и Кремль гудели по потерянному Питеру, который пал через неделю вялых боёв и был обречён с самого начала – концентрация сочувствующих красным предателей в рядах командования оказалась просто запредельной, что привело к быстрому окружению, блокированию и последующей сдаче лояльных частей. И такое происходило по всему северу страны. Юг сопротивлялся более активно, но и там, изголодавшийся по солнечному свету за годы забвения по тайным подвалам родины враг, тараном шёл сквозь тщетные попытки организовать оборону. Масса красной орды на пути к Москве постоянно росла и уже даже идиоты в ООН разинув рты слушали этого молокососа Павленко, прыгнувшего сильно выше своей смазливой головки. Кто бы мог подумать, что этот отпрыск алкоголика и садиста мог так высоко взлететь!