План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк
Шрифт:
Интервал:
После поражения в Харьковском сражении в мае Ставка была вынуждена радикально изменить план летних операций. Огромное сосредоточение танков в соединениях Клейста и Паулюса указывало на то, что главный вес германского усилия будет концентрироваться на юге, и это подтверждалось сообщениями агента Люци. Но Люци предсказал (совершенно точно, как мы теперь знаем) и возобновление наступления на Ленинград, да и Москва еще оставалась на картах германского командования в качестве цели. Однако эту уникальную информацию стали подозревать в фальсификации. Поэтому было решено, что резервы Красной армии – или то, что от них осталось, – должны находиться вокруг Москвы для обороны против возобновления наступления на центральном участке. Оттуда их можно направить к Ленинграду или на юг, после того как станут ясны намерения немцев. Дело в том, что конфигурация советской системы железных дорог, оставшихся после германских захватов прошлого лета, позволяла гораздо легче высылать войска от Москвы к флангам, чем внезапно сосредоточиваться у столицы от флангов. В соответствии с этим Тимошенко получил приказ удерживать оба «стыка» на каждом конце своего фронта, у Воронежа и Ростова, и дать – впрочем, у него не было выбора – немцам прорваться через «ворота» между ними, отдавая пространство в обмен на время – через Донецкий бассейн и большую излучину Дона. Когда 28 июня началось немецкое наступление, его мощь явилась неожиданностью для русских. 5 июля танковые дивизии Паулюса достигли Дона по обе стороны Воронежа, но в это время Ставка еще не знала, предпримут ли немцы форсирование Дона и повернут ли они затем на север, овладев Ельцом и Тулой. Немедленно был создан новый Воронежский фронт из остатков дивизий Голикова и части скудных резервов Ставки. Во главе его был поставлен Ватутин, подчинявшийся прямо Москве, а не Тимошенко.
В этот момент сопротивление русских, пока все еще очень разобщенное и неорганизованное, начало влиять на выработку германских планов. На второй неделе июля единственные участки, где шли сколько-либо значительные бои, находились около Воронежа и южнее Донца, где шахтные сооружения и терриконы этого угледобывающего района давали какую-то защиту пехоте, пытавшейся задержать танки. Между ними, в широком коридоре, разделявшем параллельно текущие Дон и Донец и имевшем более сотни миль поперек в самом узком месте, присутствие Красной армии едва ли чувствовалось. Корреспондент «Фёлькишер беобахтер» описывает, как «русские, до этого упорно сражавшиеся за каждый километр, отступили без единого выстрела. Наше наступление замедлялось только из-за разрушенных мостов и воздушных налетов. Когда давление на советские арьергарды становилось слишком сильным, они выбирали позицию, позволявшую им продержаться до ночи… Двигаться в глубь этого пространства, не видя ни следа врага, было очень тревожно».
Бок хотел «разделаться» с Ватутиным, прежде чем слишком расширять свой фланг в зияющую пустоту, и предложил использовать Вейхса и часть армии Паулюса для этой цели. Исходя из правил учебника, это было, безусловно, совершенно правильным решением. Кроме того, Бок по личному опыту лета 1941 года знал, какие задержки и неприятности могут происходить, если оставлять в покое большие силы русских на своем фланге. Если бы Боку было позволено делать что хочет, можно почти не сомневаться, что весь ход германской кампании на юге России (и поэтому самой войны) был бы совсем другим. Однако ему не позволили поступить по-своему и сняли с командования после спора, детали которого остаются неизвестными и по сей день. Представляется, что развал (как тогда казалось) сил русских в донском коридоре явился полной неожиданностью для Гитлера, как и для многих его генералов. Фюрер в ОКВ казался впервые таким счастливым, каким не был со времени падения Франции. В телефонном разговоре с Гальдером он не проявил той мелочности и тревожности, которые были характерны в его разговорах в предшествующем году. «С русскими кончено», – сказал он своему начальнику штаба 20 июля, и ответ последнего: «Должен признать, что очень на то похоже», – отразил эйфорию, охватившую и ОКВ, и командование сухопутных сил. Следуя этому убеждению, ОКВ приняло два решения, которым было суждено радикально повлиять на ход всей кампании. Первым было изменение направления Гота и 4-й танковой армии; вторым – принятие новой директивы, по-новому определявшей цели группы армий.
Первоначально, согласно Директиве № 41, Гот должен был вести армию Паулюса к Сталинграду, затем передать «блокаду» 6-й армии и отойти в мобильный резерв. Но после начала кампании озабоченность Бока наличием сил русских у Воронежа заставила его рекомендовать оставить 6-й армию для наступления на эту русскую позицию и направить одного Гота в атаку на Сталинград. Теперь ОКВ решило, что Гот вообще не должен наступать в направлении Сталинграда, а повернуть на юго-восток и оказывать «помощь в нижнем течении Дона»; Паулюс мог овладеть Сталинградом и один – при условии, что группа армий находится в обороне от Воронежа до излучины Дона. После снятия Бока обе группы армий в его огромной «южной схеме» стали самостоятельными и получили отдельные – притом расходящиеся – цели. Директива № 45 от 23 июля предписывала:
«Группа армий «А» под командованием Листа наступает в южном направлении через Дон с целью овладения Кавказом с его запасами нефти;
Группа армий «Б» под командованием Вейхса атакует Сталинград, уничтожает сосредоточение противника, овладевает городом и перерезает междуречье Дона и Волги».
Несмотря на все слабеющее сопротивление русских, этот приказ был воспринят в ОКХ с некоторой тревогой, так как он представлял собой весьма большое расширение стратегического масштаба операций. Здесь уже не было спасительного пункта о «блокировании Волги артиллерийским огнем», а цели на Кавказе больше не ограничивались Майкопом и Пролетарской, но включали в себя весь нефтеносный район. Проведя изменения в два этапа, Гитлер ловко обошел противодействие в ОКХ: вначале убрал Бока и изменил порядок приоритетов на Дону, затем создал две «новые» группы армий. Но возникает интересный вопрос: почему не был более единодушным протест против увольнения Бока? Представители консервативного крыла германской армии поспешили возложить вину за все неудачи вермахта на Гитлера. Но тогда кажется странным, почему же они молчали и не возражали против такой грубой и чреватой последствиями ошибки как перенацеливание Гота и неспособность взять Воронеж. На допросе Блюментритт отрицал, что ему известны какие-либо внутренние пружины этого решения, и ограничился заявлением, что «…никогда не было намерения наступать далее Воронежа и продолжать это прямое наступление на Восток. Приказ требовал остановиться на Дону около Воронежа и перейти там в оборону, для прикрытия наступления в юго-восточном направлении, которое должно было вестись силами 4-й танковой и 6-й армий».
Критическим решением явно было то, что 4-я танковая армия должна изменить направление. И здесь, по-видимому, ОКХ было убеждено, что это желательно – пусть в силу других причин, чем те, что имелись у Гитлера. Ибо Паулюс в своих записях ясно передает впечатление, что перенаправление Гота было впервые задумано, чтобы отрезать русские дивизии, которые задерживали танки Клейста и 17-ю армию в Донецком бассейне. Но через несколько дней после получения Готом первоначального приказа сопротивление русских Клейсту в Донбассе ослабло, и их войска стали уходить оттуда в большой спешке. Возможность отрезать сколько-либо значительную массу войск была исключена, так как казалось, что Клейст прибудет в Ростов не позднее, чем сам Гот.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!