План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк

Вильгельм Гофман из 267-го полка 94-й дивизии с удовлетворением отметил:

«Весь город горит; по приказу фюрера наша авиация подожгла его. Вот что нужно для русских, чтобы они перестали сопротивляться».

Но 24 августа пришло и ушло, а потом и 25-е, и стало до боли ясно, что русские твердо решили сражаться за Сталинград. Витерсгейм смог сохранять открытым свой коридор к Волге, но никак не мог расширить его в южном направлении. Русская 62-я армия медленно отходила вдоль реки Карповки и параллельно идущей железной дороги. Гот смог оттеснить 64-ю армию обратно к Тундутову, но она сохраняла свой фронт, и надежды на классический танковый прорыв так и не осуществились.

Это было второе крупнейшее наступление немцев, которое захлебнулось через месяц. Мы видим последовавший результат, который не предвидели обе стороны, – этот странный магнетизм, притягивавший к Сталинграду обоих противников. 25 августа областной комитет партии объявил город на военном положении:

«Товарищи сталинградцы! Мы никогда не сдадим наш родной город на разграбление немецким захватчикам. Каждый из нас должен посвятить себя задаче обороны нашего любимого города, наших домов и наших семей. Забаррикадируем каждую улицу, превратим каждый район, каждый квартал, каждый дом в неприступную крепость».

Как раз в этот день фюрер и его сопровождение переехали из Растенбурга в Винницу, где его штаб-квартира оставалась на всем протяжении 1942 года. Вейхсу было приказано начать новую атаку и «очистить весь правый берег Волги», как только будут готовы силы Паулюса. 12 сентября, накануне этой «окончательной» атаки, оба генерала были вызваны в новую штаб-квартиру фюрера. Там Гитлер повторил им, что «…теперь жизненно важно собрать всех имеющихся людей и как можно скорее захватить сам Сталинград и берега Волги». Гитлер также сказал, что им нет нужды беспокоиться о левом фланге вдоль Дона, так как подход армий сателлитов (которые должны оборонять его) продолжается беспрепятственно[73].

Кроме того, он добавил три свежие пехотные дивизии (из которых две были из расформированной армии Манштейна), которые должны были прибыть в район расположения 6-й армии в течение последующих пяти дней.

Почти в тот же момент, когда Гитлер переехал в Винницу, русские (несомненно не зная об этом) тоже признали, что центр тяжести необратимо сместился на юг и что исход войны будет решаться у Сталинграда. Ибо Тимошенко был без шума снят и переведен на Северо-Западный фронт, а в Сталинград была направлена та же команда, что создала успешный план контрнаступления под Москвой, – Воронов, специалист по артиллерии, Новиков, командующий ВВС, и Жуков, единственный командир в Красной армии, который никогда не был побежден.

Военные действия в Восточной кампании отражают весь спектр военного опыта. Холодное оружие и ярость кавалерийской атаки мало отличаются от средневековых образцов; беззащитность и лишения под бесконечным артобстрелом в вонючих блиндажах напоминают Первую мировую войну. Однако главной характеристикой русского фронта было его многообразие. Действия на открытой местности и маневры чередуются с ожесточенным ближним боем, вызывая в памяти картины и Западной пустыни, и подземных схваток в форте Во[74].

Несомненно, что ближайшей параллелью этой колоссальной битвы, развернувшейся в Сталинграде, были ужасы верденской мясорубки Фалькенхайна. Но есть существенные различия. Под Верденом сражавшиеся редко видели лица друг друга; их разрывало на клочья бризантной взрывчаткой или косило пулеметным огнем на большой дистанции. Под Сталинградом каждое сражение превращалось в бой между отдельными людьми. Солдаты насмехались и осыпали руганью противника на другой стороне улицы; часто они слышали его дыхание в соседнем помещении, пока перезаряжали оружие; в густом дыму и кирпичной пыли шли рукопашные схватки с ножами и лопатами, кирпичами и прутьями арматуры.

Вначале, пока немцы были в пригородах, они еще могли извлекать преимущество из своего численного перевеса в танках и авиации. Там были деревянные постройки, которые все сгорели во время большого воздушного налета 23 августа. Бой шел среди огромного леса почерневших кирпичных печных труб, где у защитников почти не было прикрытия, кроме обугленных остатков домишек в рабочих поселках, окаймлявших город. Но по мере того как немцы все глубже проникали в районы собственно города – канализационных коллекторов, кирпича, железобетона, – их старый план операций все больше утрачивал свой смысл. Генерал Дёрр пишет:

«Время для проведения широкомасштабных операций ушло навсегда; из широких степных пространств война переместилась в обрывистые овраги волжских холмов с их рощами и балками, в заводские районы Сталинграда, распространилась по неровной, изрытой пересеченной местности, покрытой железом, бетоном и каменными развалинами зданий. Километр как меру расстояния заменил метр. Картой Генерального штаба стал план города. За каждый дом, цех, водонапорную башню, железнодорожную насыпь, стену, погреб, каждую кучу развалин шел ожесточенный бой, который даже нельзя было сравнивать с Первой мировой войной по трате боеприпасов. Расстояние между армией противника и нашей было минимальным. Несмотря на сильную активность авиации и артиллерии, было невозможно выбраться из района ближнего боя. Русские превосходили немцев в умении использовать местность и маскироваться и были опытнее в баррикадных боях за отдельные здания…»

Если у боев и был тактический замысел, то он концентрировался вокруг судьбы волжских переправ – этой спасительной артерии гарнизона. Ибо, хотя русские и держали свою тяжелую и среднюю артиллерию на восточном берегу, они тратили громадное количество огнестрельных боеприпасов и минометных снарядов и зависели от обеспечения через Волгу многим другим, необходимым для поддержания боевого духа, начиная от водки до эвакуации раненых. Небольшой изгиб реки и многочисленные островки на реке между рынком и Красной Слободой делали очень трудным ведение продольного огня против всех переправ, даже после того, как на правом берегу были установлены орудия, а ночью это становилось совершенно невозможным, хотя как раз в это время происходил максимум перевозок. Немцы не скоро поняли это.

Вместо того чтобы направить все силы в атаки на фланги позиции русских и продвигаться вверх и вниз по берегу, очищая его – что, в случае успеха, оставило бы гарнизон изолированным на островке щебня в центре города, – немцы направляли все усилия против различных точек города, применяя крайне расточительный метод разрушения одного квартала за другим. Каждое из трех «главных» наступлений, предпринятых во время осады, было нацелено на то, чтобы перерезать тонкую полоску земли, удерживаемую русскими, и достичь Волги как можно в большем количестве мест. В результате, даже если немцы успешно достигали своей цели, они оказывались в сети вражеских огневых точек, а их проходы были слишком узки, чтобы вошедшие в них солдаты могли принести бы какую-то пользу вместо того, чтобы превращаться в мишень.