Тени и солнце - Доминик Сильвен

– В долгой дороге так надоедает жать на газ! – заметил он.

Лола подумала, что опции автомобиля Сенешаля интересуют ее даже меньше, чем повседневная жизнь уличных фонарей. Зачем Мондо забрал Ингрид, прежде чем бежать?

– Значит, на бульваре Сен-Мишель вы разыграли спектакль?

– Мондо хотел, чтобы в преступлении обвинили другого, мадам Жост. Ингрид должна была засвидетельствовать, что он произнес имя Грасьена. Громогласное заявление о мести. Утрированное, театральное, зато оно подействовало.

– В твоей истории кое-что не сходится, – снова заговорил Берлен. – Мондо не мог стрелять в Менара в Париже и одновременно шпионить за Саша в Африке.

– Мондо не составило труда попросить, чтобы за Саша проследили от Парижа до Киншасы, затем до Абиджана. Он отправился в Кот-д’Ивуар, как только наш человек сообщил, что Дюген нашел Марса.

– Как зовут вашего человека? – спросила Лола.

– Эктор Гасса. Из спецназа прежнего президента.

Лола припарковала кроссовер на бульваре Сен-Жермен, в десятке метров от банка.

– Еще одна деталь не дает мне покоя, – проговорил Берлен. – Если Мондо должен был только забрать дневники, как ты объяснишь, что он воспользовался оружием Дюгена, чтобы убить Марса?

– После случившегося я узнал, что Мондо сам все предусмотрел. Он на время забрал из квартиры Дюгена револьвер, заменив его на такую же модель. Поскольку он летел моим личным самолетом, ему не составило труда провезти “смит-вессон”. Вернувшись во Францию, он снова произвел обмен. Дюген ничего не заметил. Мондо сумел сделать дубликат ключей. Если я правильно понял, благодаря вашей американской подруге.

Сенешаль и Берлен вошли в банк. Через прозрачную витрину она видела, как они, подождав какое-то время, прошли к окошку. Она сгорала от нетерпения. Судьба Ингрид могла решиться за несколько минут. Она представила себе, как ее тело лежит в кустах у взлетной полосы. Жуткие мысли отравляли ее мозг, по спине тек холодный пот.

Тут она заметила, как один из служащих обратился к Берлену. Они о чем-то заспорили. Вдруг откуда-то выскочили еще двое и скрутили Берлена.

Она завела мотор, тронулась с места, включила навигатор. “Добро пожаловать”, – прошелестел женский голос. Лола громко выругалась: она представления не имела, как работает эта штука. Что там говорил Берлен? Флёри-су-Буа, сразу за лесом Монморанси. От Парижа на северо-запад. Она проскользнула по выделенной для такси полосе и надавила на газ.

* * *

– Ты должна уехать со мной.

– Об этом и речи быть не может.

– Если останешься, Жильдас наймет кого-нибудь тебя убить. У “сессны” девять часов автономного полета. Можно улететь далеко. Вернешься, когда все уляжется. Когда старик умрет.

– Мондо, зачем терять время на споры? Каждая минута промедления для тебя опасна. Мне кажется, Сенешаль знает, что ты здесь.

– Если я взлечу не по расписанию, то могу с кем-то столкнуться или меня засекут. Старик думает, что я пошел за продуктами к обеду. Извини, Ингрид, но тебе придется лететь со мной. Я так поступаю не только из человеколюбия. Я знаю: ты поднимешь тревогу.

– Я остаюсь. Если Сенешаль такой псих, как ты говоришь, то он наверняка примется за Лолу. Она ведь еще хуже меня – никогда не отступает.

– Повезло твоим друзьям, что ты их так любишь.

Бог удачи, не спи! Избавь меня от радаров. Лола никогда в жизни не разгонялась до такой скорости. Она позвонила на аэродром во Флёри-су-Буа и спросила, стоит ли у них в ангаре самолет Жильдаса Сенешаля. Начальник заявил, что это неудачная шутка и ему не смешно.

– Девушка в опасности. Если не верите, сходите и проверьте.

– Я не заметил ничего необычного, и вообще мы не даем информацию по телефону.

Он повесил трубку. Лола уже выехала на магистраль и находилась в районе Франконвиля. Решила предупредить жандармерию, но передумала. Или они будут штурмовать аэродром и у Мондо не останется другого выхода, кроме как взять Игрид в заложники, или же их впечатлит послужной список Сенешаля и они еще долго будут консультироваться с начальством.

Остается один Арди.

Он имеет власть над персоналом аэродрома. И способен действовать быстро и на свое усмотрение. Позвонить ему – это мой последний шанс.

Капитан ГИС снял трубку на втором звонке. Она кратко изложила ему ситуацию.

– Вы развалили следствие! Угробили всю мою работу.

– Потом сочтемся. Прошу вас, позвоните на аэродром. На то, чтобы посадить Ингрид в самолет, у него уйдет какое-то время. Он ведет себя неадекватно, я опасаюсь худшего.

– Поздновато спохватились.

– Арди, я вас очень прошу!

– Хорошо, сейчас позвоню на аэродром и в местную жандармерию.

– Только пусть действуют осторожно. Он бывший военный. И опытный убийца.

– Вот только не учите меня работать! И ни во что больше не вмешивайтесь.

Лола, до этого ехавшая не спеша, снова надавила на газ. Если Мондо еще не взлетел, Арди ему помешает. Сейчас только это важно. Но она не станет ждать, когда Ингрид убьют.

Сенешаль выскользнул из банка и торопливо зашагал по бульвару, с удовольствием вспоминая, какой ошарашенный вид был у Берлена. Полицейские вот-вот прибудут и какое-то время подержат у себя этого кретина.

Вернувшись домой, он погладил кота, потом вынес его на лестничную площадку. Роскошный зверь обиженно мяукнул.

– Да, я знаю, Барнабе, это оскорбление величества, но потом ты скажешь мне спасибо.

Он запер дверь на два оборота, опустил стальной засов, пошел в кабинет и достал из сейфа оригиналы. Флешка, принадлежавшая Марсу, давно уже сгорела в камине, биологическая память Грасьена умерла вместе с ним, остались только эти двадцать блокнотов на спиральках, заполненные мелким, но очень разборчивым почерком. Обычные тетрадки, но стоят гораздо больше, чем самые прекрасные иллюминированные рукописные книги.

Ришар Грасьен был прилежен, как монах-бенедиктинец. Летопись начиналась с нефтяного кризиса семидесятых годов и завершалась нашим временем. Нравы и обычаи торговцев оружием – четко, обстоятельно, без прикрас, как под рентгеном. Даты, пункты, высказывания и мелкие замечания, главные действующие лица и мелкие сошки, метеоусловия, впечатления беспристрастного летописца об отдельных персонажах – все было описано в мельчайших деталях и придавало труду в целом невероятную взрывную силу.

Сенешаль улыбнулся, подумав о тех, кто жаждал их заполучить. Об издателях, журналистах, судьях, чиновниках высшего ранга. О заинтересованных лицах. Людях, кормившихся за счет Республики. Жаль, что не выйдет устроить большую чистку.