Охотник. Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Анька прошла за прилавок, открыв калитку в дальнем углу, толкнула дверь в кабинет директора ломбарда, включила свет. Кабинет ничем не удивил – еще один сейф, поменьше, в углу – стойка, заполненная какими-то блоками, вроде компьютерных. Сделала себе зарубку на памяти – уничтожить, когда будут уходить, это же сюда камеры сбрасывают записи, точно! По телевизору видела! Глупые грабители думают, что раз уничтожили камеру, то и все, следов не осталось, ан нет! Записи-то уже в памяти компа! Так что его уничтожить, точно!

Прошла дальше, через кабинет, толкнула еще одну дверь и… замерла, восхищенно цокнув языком. Комната отдыха! Диваны, стол, холодильник, похоже, что хозяева ломбарда были не дураки отдохнуть, да с девочками отдохнуть – в углу валялась пустая пачка презервативов, на столе початая бутылка шампанского и три бокала – два со следами губной помады. После работы развлекались? Похоже, что так. Интересно, что бы пришлось делать, застань они на месте эту теплую компанию? Всех убивать? Мда… девки-то совсем ни при чем. Они не обижали и не грабили.

Та-ак… если есть комната отдыха, при ней должна быть… душевая!

Есть! Есть душевая!

Анька отвернула барашек с красной кнопкой и с наслаждением ощутила, как на ладонь течет струйка горячей воды. Тут же сбросила с себя опостылевшее, грязное барахло, забралась в душевую кабину. Следующие пять минут едва не стонала, поливая себя струями горячей, чуть терпимой воды, намыливаясь найденным душистым шампунем. Пенистые струи тут же становились черными, как уголь, пришлось намылиться трижды, прежде чем пена снова стала белой. Особенно трудно было промыть засаленные, грязные волосы, отросшие, надоевшие так, что не передать словами! Хорошо мужикам, ходят с короткой прической, и никакого тебе мучительного расчесывания и долгого мытья головы! Провел пятерней по макушке и пошел дальше – все, причесался!

Вытерлась насухо махровым полотенцем, найденным на сушилке, задумалась – и что теперь надеть? Эту же одежду? Грязную, вонючую? А если ее выстирать, выполоскать… потом ходить в мокрой? Нет уж, невелико удовольствие.

Пошарила по шкафам, нашла мужскую рубаху, штаны-трико, длинные, как на Юру. Старую короткую широкую кожаную куртку – тоже мужскую. Надела и то и другое – все лучше, чем эти грязные тряпки! Тряпки бросила тут же – не таскать же их с собой? Улика, конечно, но что она докажет? То, что среди грабителей была женщина? И что? Да плевать! А вот это нужно сделать…

Анька увидела на столике ножницы, бросилась к ним, попробовала – стригут! Хреновато, но стригут!

На то, чтобы отчекрыжить свисающие мокрые космы, понадобилось минуты две – Анька работала ножницами, как лесоруб бензопилой. Раз-раз! И нет косм. Не ровно, да, черт-те что получилось, но лучше, чем было до стрижки. И в чужих штанах лучше, чем в своих отрепьях, заскорузлых от грязи. Ффуу… вот же воняет от этого тряпья!

Проверила холодильник – еды нет, только пиво – две одинокие банки. Выругалась, но тут же усмехнулась – не во всем же должно повезти!

Пока бегала по комнате и мылась, не смотрела в зеркало, висевшее на стене возле дивана-сексодрома, а когда немного успокоилась, решила посмотреть на себя. Посмотрела и едва не лишилась чувств!

Молоденькая девчонка, лет девятнадцати. Правильные черты лица, каштановые, неровно обрезанные волосы, полные губы, ровные, белые зубы, будто сделанные из фарфора. Грудь распирает рубашку – расстегнула, раздвинула полы рубахи в стороны, невольно присвистнула – нет, это не она! Не может быть! Уже и забыла, когда у нее была такая грудь!

Сдернула штаны – длинные ноги без следов целлюлита, растяжек и… побоев. Чистая, гладкая кожа, зад – голливудские красотки удавились бы от зависти! О господи… кудесник! Это все он! Юра! Ох, боже ж ты мой… спасибо тебе, Господи! Спасибо!

Анька всхлипнула, снова оделась и вдруг обнаружила, что стоит босиком. Снова надевать вонючие туфли? Неужели нет ничего на ноги?

Искала – нашла лишь тряпочные тапки с помпонами. Но и то хлеб – в тапках можно ходить, не босиком же. Помпоны оторвала, забросила на шкаф.

Что там у Юры делается? Что-то он затих… надо бы и его в душ загнать, не ходить же чумазым?

Анька шагнула за порог, и… Юра стоял перед здоровенным сейфом, внимательно, бесстрастно рассматривая содержимое стального монстра. Вернее, то, что осталось от содержимого – груду пыли, серой, серебристой и желтой. Анька едва не хихикнула – она тут же поняла, что произошло, и ей это показалось очень смешным. Вместе с дверью сейфа Юра уничтожил и содержимое, превратив его в грязную кучу. Смешно, ага, если бы не было печально! Горсть пыли с собой не потащишь! И золотишко пригодилось бы…

– Так получилось, – пожал плечами Юра, но Анька беспечно махнула рукой:

– Плевать! Пойдем в кабинет, там еще сейф. Ты можешь сделать так, чтобы снова все не расхреначить? Мы, вообще-то, за деньгами влезли, а не для того, чтобы навести тут порядок!

Анька вдруг запнулась, посмотрела на охранника, тот лежал на полу ничком, но голова смотрела вверх, в потолок, остановившимися белесыми глазами.

– Он очнулся и напал на меня, – равнодушно пояснил Юра, перехватив взгляд расширившихся глаз девушки. – Я его убил.

– Вижу, – мотнула головой Анька и, схватив Юру за рукав, потащила за собой. – Пошли, пошли! В том сейфе точно бабло есть! Он в кабинете директора стоит, а где быть деньгам, как не у директора! Айда, скорее!

Этот сейф повторил судьбу первого, за исключением того, что его содержимое все-таки удалось сохранить. Впрочем, денег здесь было не так уж и много – две пачки тысячных купюр, перетянутых резинкой. Анька даже расстроилась, неужели основная сумма лежала в большом сейфе?! Ну что за жалкие копейки?! И тут же хохотнула – двести тысяч теперь ей жалкие копейки?! Обнаглела! Стоило помыться да помолодеть, и тут же понеслось – дай ей бабла побольше да позеленее! И это-то бабло за счастье!

Больше в сейфе ничего не было, кроме каких-то документов в прозрачных файликах. Анька презрительно бросила их на пол. Потом вдруг снова подняла и начала рвать бумаги, бурча под нос: «Так тебе, сука! Вот так! Так!»

Отведя душу, бросила обрывки на пол и, бросив пачки на стол, рядом с пустой бутылкой из-под шампанского, скомандовала:

– Юрчик! Шагай мыться! Там горячая вода есть, мыло, мойся, от тебя воняет! Одежду на пол брось – тут оставим. На фига тебе рвань с чужого плеча?

Охотник повиновался беспрекословно – тут же разделся догола, шагнул в душевую комнату. Помыться – это было правильно. Грязь не способствует выживанию.

Анька посмотрела, как он уходит, покусала нижнюю губу (дурная привычка, мол, от этого губы становятся пухлыми, красными, с возвратом молодости вернулись и старые привычки «Аннушки») и снова пошла к разбомбленному сейфу, туда, где лежал охранник со свернутой шеей.

Нагнувшись к мертвецу, преодолевая отвращение, Анька начала раздевать труп, стараясь, чтобы на одежду не капнула капля крови, вытекающей из уголка рта покойника. Ей это удалось, хотя и не без усилий. Сняв с охранника его «эсэсовскую» форму, покрутила ее в руках, прикинула длину и осталась довольна – охранник был высоким, плечистым парнем одного роста с Юрой, одежда точно должна прийтись впору, если только на талии будет свободна да в плечах чуть жмет, но это несущественно. Все лучше, чем ходить в жутких отрепьях, похожих на прикид огородного пугала. Анька никогда не видела настоящего пугала, но если его до сих пор ставят на огородах, то выглядит оно именно так, как Юра в своем дурацком наряде.