Десять дней до конца света - Манон Фаржеттон

– Кое-что напоминает, да?

Это Лора. Лили-Анн улыбается. Однажды летом семья одолжила у друзей яхту на пару недель. Сестры непрестанно дрались за право сидеть на носу, будто на троне над бушующей стихией. Сегодня у Лили-Анн нет никакого желания драться. Подвинувшись, она дает место сестре. Плечо к плечу они смотрят, как катятся перед ними волны.

– Ты правда веришь в это погружение, Лора?

– Как бы ни обернулось, мы будем знать, что всё испробовали.

Некоторое время обе сидят молча.

– Знаешь, чем меня больше всего привлекает этот план? – первой нарушает молчание Лора.

– Скажи.

– Мы будем под водой, и, если взрывы до нас доберутся, я не услышу, как кричит Нинон. Всё остальное я выдержу. Но она… Умереть, слыша ее крик… я не смогу.

Ч – 23

Катер обходит скалистый мыс на краю пляжа, а Нинон уже сучит ногами на берегу. Всё ее маленькое тело устремлено к судну, взгляд не отрывается от него ни на миг. Макс разделяет ее тревожное ожидание. Гвенаэлю же трудно оторваться от текста даже ненадолго. Он не закончил. Еще полтора десятка сцен выстроились в его голове в невыносимую очередь. Ему не успеть. До конца еще далеко. У него слишком мало времени.

Однако, увидев, как надувная шлюпка отделяется от вставшего на якорь катера, Гвенаэль не выдерживает. Ему нужно знать, что ждет его завтра. Он присоединяется к Максу и Нинон. Земля под ногами дрожит всё сильнее. Но это ничто по сравнению с тем, с какой силой обрушиваются на песок волны. Надувная шлюпка рискует в любой момент выбросить в море людей и оборудование. И, несмотря на всю ловкость Беатрис, которая сидит у руля, вскрики и ругательства доносятся до них сквозь рев стихии. Нинон подпрыгивает на месте, взвизгивая, личико ее искажено страхом.

– В худшем случае они доберутся вплавь, – говорит Макс.

Эта перспектива малышку не успокаивает. Надувная шлюпка взмывает на гребень волны, зарывается носом в воду. Пассажиры, крепко вцепившись в борта, кидаются назад, чтобы выпрямить ее. В следующее мгновение шлюпку несет прямо к пляжу и выбрасывает на песок. Нинон бежит к ней, но останавливается при виде новой набегающей волны. Лора, Браим и Валентин выпрыгивают с оборудованием в руках и бегут на берег. Оставшиеся ждут следующей волны, она добирается до них, качает вверх-вниз, отступает. Марк, Беатрис и Лили-Анн поспешно поднимают мотор, выпрыгивают из надувной лодки и вытаскивают ее на песок. Нинон кидается к родителям.

– Отплыть завтра будет экстримом, – замечает Валентин.

– Да, – кивает Лора. – Хорошо, что мы оставили матчасть на катере. Взяли только гидрокостюмы, – объясняет она Гвенаэлю. – Так что даже если опрокинемся по пути к катеру, ничего страшного.

– Вы нашли всё, что хотели? – спрашивает он.

Лили-Анн отвечает усталым кивком. Поднявшись по пляжу, они складывают гидрокостюмы у лестницы и привязывают лодку к скале, чтобы волны не унесли ее ночью. Гвенаэль пробирается к Валентину.

– Ты видел Сару?

– Прости, нет, там слишком много народу, ее не найти…

Его взгляд искренен, тон тоже. А вот Браим, помрачнев, отводит глаза.

Они говорили с Сарой, понимает Гвенаэль.

И она не вернется.

Вооруженный этой уверенностью, он возвращается к своему роману, готовый утонуть в нем. Вода – тот выход, который избрала семья Лили-Анн. Пусть в воде решится и судьба его персонажей.

– Я забыл, как зовут твою рыбку? – спрашивает он у Лили-Анн, показывая на подрагивающую на песке банку.

– Лоум. А что?

Гвенаэль не отвечает. Он уже не здесь. Или, наоборот, больше здесь, чем кто-либо?

Первым видит его Ребенок. Он встает, делает несколько шагов к морю, щуря глаза. Проследив за его взглядом, я тоже вижу. Сначала мне кажется, что это сон или оптическая иллюзия, но шар приближается, и его очертания становятся четче.

Пузырь. Огромный пузырь подплывает к пляжу, величаво скользя по поверхности воды.

Вместе с Евой и Зефиром мы бежим ему навстречу. Он останавливается в нескольких шагах от песка, замирает, едва уловимо покачиваясь на прибрежных волнах.

Ребенок входит в воду и приближается к нему. Я ощущаю глухую пульсацию в голове. Блестящая стенка пузыря трепещет, и я вижу в ней свое лицо, как в зеркале.

Внезапно, хоть я и не шелохнулась, мое отражение протягивает руку. Я пячусь, но вдруг понимаю, чего это странное существо хочет от меня. И очень осторожно повинуюсь. Мое отражение перемещается вслед за мной, чтобы в точности повторять меня, когда я его касаюсь.

Стенка состоит из воды. Чуть нажав, я могла бы пройти сквозь нее. Я чувствую под ладонями словно волну, которая ощупью ищет путь к моим рукам, чтобы охватить всё тело. Ева, Зефир и Ребенок тоже касаются вслед за мной зыбкой поверхности. В моей голове образуется слово. Неясное, или, вернее, оно ясно звучит внутри, но произнести его я не могу. Это может быть что-то вроде…

– Лоум, – шепчет Зефир. – Это Лоум.

От этих слов поверхность пузыря вспыхивает лиловыми переливами, и волна тепла распространяется по моим рукам.

Водоворот образов и впечатлений приливает в наши головы, но растолковать их я не в силах, и пузырь мало-помалу съеживается и вскоре исчезает совсем.

Я долго смотрю на волны у наших ног. Лоум ушел, но я еще ощущаю его присутствие в воде. Несколько минут мы не двигаемся, переживая странное ощущение как никогда крепкой связи между нами.

Мы возвращаемся на пляж и идем в грот к Максансу. Все так возбуждены, что говорят одновременно.

– Ваш новый друг назначил вам вторую встречу? – весело спрашивает Максанс.

– Он вернется, – отвечает Зефир. – Это ради него мы все здесь. Мы откликнулись на его Зов.

Я поднимаю голову, удивившись, что слышу от него то же самое слово, которое употребила я. Кроме Максанса, который хмурит брови, все, кажется, знают, о чём говорит Зефир, и я понимаю, что это наваждение преследовало их в последние дни по меньшей мере так же, как и меня.

Зов Лоума.

Ч – 22

Лили-Анн распахнула куртку, слушая свист ветра, гуляющего среди деревьев. Сегодня ветрено, да, но почти тепло. ее, однако, пробирает ледяной озноб. Ожидание уже невыносимо. Ей хочется скорей на судно, в море, под воду, узнать наконец, какая им уготована судьба.

Ей чудятся крики, и она прислушивается. Птицы. Десятки и десятки птиц всех размеров взмывают в небо в свете сумерек и вновь садятся на ветви. И они нашли здесь убежище, преследуемые стеной взрывов? Вероятно. Дрожь пробегает по ее позвоночнику.