Смерть в начале весны - Наталия Антонова

– К чему вы клоните?! – удивился он.

– К тому, что у Ольги мог быть ребёнок от вашего друга.

– Им тогда ещё семнадцати не было!

– Ну и что?

– Она бы написала ему об этом!

– Так, может, и писала, – предположила Мирослава, не сводя глаз с лица Юргенева.

– Нет, не писала, – решительно покачал он головой, – Олег бы обязательно мне сказал.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Ну что ж, она могла и не захотеть информировать вашего друга о рождении ребёнка.

– Но почему?!

Мирослава пожала плечами.

– Может быть, она думала, что это известие не обрадует его.

– Он бы помогал ей!

– Деньгами?

– Деньгами.

– Она этого, наверное, не хотела…

– Но я бы! – воскликнул он порывисто и замолчал.

– Вы бы готовы были помочь ей всем, чем только возможно и невозможно, – закончила за него Мирослава.

Он кивнул.

– Так вы думаете, что эта девочка выросла и приехала искать отца?

– Этого я не знаю. Но есть свидетель, который видел её возле двери квартиры вашего друга.

– Кто это?

– Пока я не могу вам этого сказать.

– И он уверен?

– Да?

– И эта девушка могла видеть убийцу?

– Возможно. Поэтому её нужно обязательно найти и поговорить с ней.

– Но, простите, я ничего не понимаю, зачем вам адрес Оли, вы же сами говорили, что девушка работает в закусочной «У Карена»?!

– Она уволилась оттуда.

– Почему?

– Хозяину она сказала, что по семейным обстоятельствам. – Мирославе не хотелось заранее пугать клиента.

– Так, может быть, ей нужна помощь? – заволновался Сергей.

– Может быть.

– Я поеду туда! – вскочил он на ноги.

– У вас подписка о невыезде, – напомнила Мирослава.

– Но как же?!

– Правоохранительные органы найдут её сами и всё выяснят.

– Знаю я ваши правоохранительные органы, – скептически фыркнул он.

– Вам только кажется, что вы их знаете. На самом деле всё не так плохо, как вам представляется.

– Что же мне делать?

– Набраться терпения и просто ждать.

– Вы расскажете мне, если…

– Да, если эта девочка – дочь вашего друга и Ольги, я непременно вам расскажу.

– Не слишком ли мы ему много сказали? – спросил Морис, когда они сели в машину.

– Не слишком. У него будет время осознать и подготовиться морально.

– А если он не выдержит, сорвётся и поедет туда?

– Не сорвётся. Он человек неглупый.

– Остаётся только надеяться, что девочка видела убийцу. И что мать Ольги обрадуется Сергею, как своей первой любви, и…

– Перестань фантазировать! Думаю, что на самом деле не всё так романтично, как тебе хочется.

– Да?

– Да. Во-первых, девочка не стала бы искать отца из простого любопытства, значит, произошло что-то серьёзное.

– Почему не стала бы?

– Потому что если Ольга скрывала от Олега существование ребёнка, то и дочери ничего об отце не говорила.

– Но как же?

– А так же! Она могла подслушать разговор взрослых.

– А что во-вторых?

– Во-вторых, отпечатки, найденные в комнате, которую снимала Маша Куприянова, совпадают с отпечатками на пепельнице. Она могла прийти в гости к отцу…

– И схватить пепельницу.

– Он мог сам попросить девушку подать ему её.

– Зачем?! Олег Чекуров не курил. Я вообще не понимаю, зачем он держал в доме эту пепельницу.

– Ну, вот видите, – проговорил Морис.

– Что я должна видеть?

– Люди часто совершают непонятные поступки, необъяснимые с точки зрения других. И если некурящий человек держал в своей квартире пепельницу, то он мог бы с таким же успехом попросить свою гостью передать её ему.

– Зачем?!

– Может быть, он хотел рассказать что-то о ней.

– Пепельница самая обычная и не представляет никакой исторической и другой ценности.

– Она могла представлять ценность именно для владельца.

– Чем?

– Например, тем, что была связана с какой-то вехой в его жизни.

– Ну да, она стала заключительным аккордом.

– Без вариантов? – спросил он.

Мирослава пожала плечами.

– Мне кажется, что без, а как на самом деле – гадать не буду.

Волгина позвонила Наполеонову и продиктовала адрес матери девушки.

– Понял, спасибо, – проговорил следователь и отключился.

– Что теперь будем делать? – спросил Морис.

– Ждать.

И оба вздохнули.

Самолёты летают быстро. И оперативники были на месте в тот же день. Хотя от столицы Урала им пришлось ехать на служебной машине местных оперов.

Маша стояла одна возле свежего холмика, заваленного венками из еловых веток и цветов. Слёзы текли по её щекам и превращались в льдинки. Здесь ещё и не чувствовалось дыхание весны.

Небо было затянуто тёмными облаками, неторопливо падал снег. Он то замедлял своё скольжение, то убыстрял его, точно никак не мог решить – завалить городок снегом или не стоит, всё-таки по календарю уже наступила весна.

– Мамочка, – прошептала Маша и, сняв варежку, осторожно погладила маленькой ладошкой памятник.

Снежинки таяли от её тепла, и казалось, что они плачут вместе с ней.

– Я приехала, – проговорила девочка и горько укорила, – а ты меня не дождалась.

Маша прислушалась к стоящей вокруг тишине и продолжила:

– Я бы обязательно накопила денег столько, сколько надо. Мамочка, если бы ты только ещё немного подождала…

Ветер подул сильнее, но Маша не замечала этого. Она стояла и вспоминала, как перечитывала письмо тёти, и плакала.

Да, она не утерпела и написала тётке, рассказала, что нечаянно подслушала их с бабушкой разговор, умоляла сказать, кто её отец.

И тётка ответила Маше, расписав про любовь её матери к Олегу Чекурову, про то, как он её бросил, даже не узнав о рождении дочери, и что проживает он теперь, кстати, в том же городе, где обосновалась Машенька.

Кстати? Маша горько заплакала.