Маньяк между строк - Татьяна Шахматова

В этот момент у Вики тоже зазвонил телефон. Это был Мняцакян, который тоже видел репортаж:

– Что это такое?! – резонировала трубка, хотя Виктория не включала громкую связь.

– Я сама в шоке, – ответила Вика.

– В шоке?! Она в шоке! А кто просил филологов? Они в вашем ведомстве сейчас находятся, под вашим руководством! – орал Мняцакян. – Что значит в шоке?!

– Филологи, но не заведующая, – оправдывалась Виктория.

– А вот не надо мне тут, Виктория Александровна! Сами просили гражданских. Да еще и ученых. Вам пошли навстречу. Но теперь извольте сами договариваться и координировать! И еще – я слышал, вы домой собрались?..

Вика с выражением глянула на Ухтомскую. Ухтомская виновато молчала и боялась встретиться глазами.

– Нет, я никуда не еду, – ответила Виктория трубке.

– Вот и не едьте! Работайте!

Мняцакян отрубил связь.

Судя по тому, что материал был уже смонтирован, а стендап записан на фоне психиатрички, интервью с Ларьковой было сделано сегодня утром и уже несколько раз показано по новостям. Скорее всего, дело обстояло так: увидев, что ее руководящее место прочно занято, Ларькова, словно обманутый любовник, начала чудить и совершать глупости. Ничего лучше того, чтобы самой объявить себя руководителем операции, филологическая дама не придумала.

– Не расстраивайтесь так, Виктория, – пыталась успокоить Вера. – У нас семьдесят процентов выпускников в журналистике работает, все друг друга знают. Сейчас позвоню мужу и редактору новостей, попрошу снять материал из эфира.

– Хорошо, Ларьковой я позвоню сама. Пусть созванивается с этими вашими выпускниками и говорит, что ошиблась, что перепутала с дороги, сдуру, спьяну, с бухты-барахты. Что хочет пусть говорит, но заверит людей, что Шляпника никто и не думал выпускать.

На обед мы поехали в «Гранд Ставро», где имелись приличный ресторан и оплаченные, как и было обещано перед командировкой, обеды. Там-то нас и застал звонок Бориса, который вышел на связь в полном смятении чувств.

– Следственный комитет нашего города получил поручение для поиска гражданки Инны Берг, – сообщил он то, что нам и так было известно. – Официальный запрос из Ставроподольска. Но ни по месту жительства, ни по месту прописки Инну Берг не обнаружили. Связаться с ней через соседей и знакомых не удалось.

– Ну и чего ты так расстроился? – удивилась Виктория. – Ищи!

На предположение о том, что Инна свалила за бугор, Борис уже имел ответ: ни билетов, ни чеков электронных регистраций ни по одной из систем – будь то «Экспресс» или «Транзит» – обнаружено не было. Судя по всему, Инна за рубеж не выезжала, отсиживается где-то в стране, возможно, даже в городе.

– Как в воду канула, – проговорила Вера.

– Если бы, – усмехнулась Виктория. – А где ее дочь?

– Ищем, – заверил Борис.

Виктория присвистнула.

– Если наша версия верна, то Берг следует подавать в розыск. Причем начать следует со Ставроподольска. Скорее всего, благодаря Ларьковой и чрезвычайно оперативной работе местных СМИ Инна уже знает о том, что ее бывший муж Шляпник на свободе. К сожалению, самое разумное, что она может попытаться сделать в сложившейся ситуации, – это убрать его.

– Или еще раз подставить, – предположил я.

Но ни Вика, ни Борис не были со мной согласны.

– В квартиру к Шляпнику она вряд ли решится податься, – рассуждал Борис. – Будет стараться выманить его куда-нибудь. Так что за интернетом Шляпника следите, как за аккаунтом возлюбленной на Тиндере.

– Телефон у моего мужа, – заверила Ухтомская. – Он следит.

– Надеюсь, прямых трансляций на этот раз не будет, – съязвила Виктория.

– Я же извинилась, – по-детски буркнула Вера.

– Я вот тут подумала, – размышляла Виктория, пока Борис отвечал на какой-то срочный звонок. – Вся эта затея с инста-ангелами и разорением «ИннаБизнеса» – это ведь был маневр для того, чтобы поближе подобраться к расследованию. Если вдуматься, то разместить пару-тройку неудачных селфи в социальной сети, а потом навешать на уши лапшу о том, что это злобный ангел прилетал, – проще простого. Как мы проверим, что подписчики сотнями тысяч отписывались? Как узнаем, были ли они у нее вообще? В сущности – никак. Она ничем не рисковала. Зато благодаря своему мнимому делу оказалась в прямом поле влияния. Сами подумайте, кто нам внушил, что Шляпник агрессивен, что она его боялась. Это, между прочим, несколько противоречит тому, что сообщает его лечащий врач. «Озлоблен». Врач сказал – озлоблен, а не агрессивен. Это совершенно разные вещи. О давней любви Шляпника к справедливости мы тоже узнали от Инны, хотя в ранних записях его дневника мы ни с чем подобным не встречались. Любовь к справедливости появилась позже – буквально в последний год. «Новые мосты для новых людей», помните? Чья фраза?

Фраза принадлежала Инне. Нет сомнений, что даме несложно было заставить бывшего мужа погулять возле дома нотариуса, чтобы он попал на камеры. Да она вообще могла делать все, что угодно, с больным, беспомощным, скорее всего до сих пор очень сильно привязанным к бывшей жене, одиноким человеком. Даже подначить на убийства.

– Император, который звонил сам в нужное время, – это и есть Инна? – поинтересовалась Ухтомская.

– Думаю, да. Только почему он называл ее в мужском роде?

– Меня муж генералом называет, – заметила Вера и слегка покраснела.

– Это логично, – улыбнулась Вика, и они с Верой переглянулись с пониманием. – Логично и то, что у Инны явно прорисовывается мотив. Как бы рьяно ни ругала Инна своего второго бывшего мужа Геннадия Берга, развод разводом, а деньги деньгами, возможно, что и развелись-то для отвода глаз. Учредительная доля в банке – результат совместно нажитого имущества. В общем, если все так, как мы предполагаем, то сейчас самое верное для Правдоруба убрать концы в воду и постараться скрыться. А следствию самое время найти связь между жертвами. Она точно есть – теперь это совершенно очевидно.

Вера с Викторией так увлеклись, что забыли про Бориса, который минуты две как вернулся к экрану и уже отчаялся привлечь их внимание.

– Уважаемые дамы-филологи, это еще не все, – наконец пробился следователь. – Сегодня днем нам в секретариат доставили письмо от анонимного автора, без обратного адреса и подписи, в котором содержалась жалоба на деятельность Инны Берг.

– Где оно? – хором выкрикнули филологические дамы.