Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо - Дэниел Левитин

В более широком понимании натуралистический интеллект можно рассматривать как разновидность практического интеллекта, что в городской среде мы назвали бы знанием законов улицы. Практический интеллект (или любой другой тип из упомянутых выше) может представлять собой способность, отличающуюся от того, что измеряется с помощью традиционных тестов на оценку интеллекта.

Любой из множества типов интеллекта может быть кристаллизованным (вы накопили огромный объем знаний в той или иной области), флюидным (у вас высокий потенциал в этой области) и интеллектом обретения знаний (вы способны осваивать новое в данной области особенно быстро), но то, чем вы располагаете в одной области, не всегда передается в другую.

Многие когнитивисты убеждены, что чем больше опыта приобретает человек в определенной области, тем больше разрыв между этой областью и другими. (Исключение составляют люди с энциклопедическими знаниями, такие как Леонардо да Винчи.) Эта тенденция отличается у людей со средним интеллектом: у них, как правило, отмечается низкая вариабельность результатов по различным подтестам на оценку навыков, используемых для определения показателя IQ. А еще, это просто замысловатый способ сказать, что если такие люди обладают посредственными способностями в одной области (например, вербальными), значит, таковы они и в других областях (в частности, в пространственном и математическом интеллекте). На этой посылке основана убежденность в существовании фактора общего интеллекта g, о котором я говорил. Иными словами, если вы обладаете неплохими способностями в ряде областей, у них всех должна быть некая общая интеллектуальная основа.

Все вышесказанное не касается людей, добивающихся исключительно высоких результатов. Как правило, они преуспевают в одной области, возможно, в двух. Дело не в том, что они не способны добиться успеха во многом, просто для получения действительно высоких результатов в чем бы то ни было необходимо глубоко погрузиться в это дело и продолжать развивать одну область компетенции, направляя туда ресурсы мозга и отодвигая на второй план все остальное, не столь важное. В ходе работы я встречался с лауреатами Нобелевской премии с таким низким уровнем визуально-пространственного мышления, что они могли заблудиться в своем районе. (О том, как Эйнштейн терялся в кампусе Принстонского университета, ходят легенды.) Хочется отнести это на счет рассеянности или поглощенности мыслями, но во многих случаях дело не в том, что человек не уделяет чему-то внимания, а в том, что он позволил пространственным навыкам атрофироваться, перераспределив нейронные ресурсы в пользу того, что его полностью захватило. Я встречался с математиками, начисто лишенными социального интеллекта, а также продавцов, которые обладают выдающейся способностью поднимать настроение всем вокруг, но не преуспевают ни в чем другом. У людей, добивающихся исключительных результатов, один тип интеллекта, скажем вербальный, может существенно отличаться (на несколько среднеквадратических отклонений) от других, например от визуально-пространственного мышления. Все эти наблюдения побудили известного когнитивного психолога База Ханта сделать колкое замечание: что на самом деле g – это не показатель общего интеллекта, а показатель общей посредственности. Иными словами, люди, которые не добиваются высоких успехов ни в одной области, с большей вероятностью получат примерно равное количество баллов по разным подтестам на определение IQ. Высокий интеллект освобождает вас от ограничений гипотетического показателя g.

В последнее время Гарднер размышляет о том, не следует ли сделать преподавательские способности одиннадцатым типом интеллекта. Что ж, ему виднее. Многие блестящие исследователи в лучших учебных заведениях, таких как Гарвард и Калифорнийский университет в Беркли, – ужасные преподаватели (хотя, возможно, это вызвано отсутствием мотивации, а не способностей). Многие ученые, которые лучше всего преподают учебный материал (у них есть талант объяснять суть вещей и эмпатия), не сделали собственных важных открытий и никогда не войдут в число великих исследователей. Одуванчики растут буквально повсюду и не нуждаются в особых условиях для выживания[227], а вот орхидеям требуется особый уход. Одуванчики похожи на детей, чьи генетические и социально-экономические факторы обеспечивают им предрасположенность к высокой успеваемости в школе и высоким результатам по тестам IQ. Среда для них не так важна, поскольку они добьются успеха несмотря ни на что. Орхидеи подобны детям без таких генетических и социально-экономических предпосылок. Для их успешной учебы в школе крайне важно, чтобы им уделяли пристальное внимание.

Теорию множественного интеллекта Гарднера преподают во многих университетах, но сообщество специалистов по тестированию интеллекта медленнее принимает эту теорию и по-прежнему придерживается столетней концепции показателя общего интеллекта (g). Отчасти эта ситуация объясняется тем, что применяемые ими тесты (тест Векслера, тест Вудкока – Джонсон, матрицы Равена и прочие) используются десятки лет, благодаря чему получены ответы десятков тысяч людей, раскрывающие нормативные данные – типичный усредненный профиль ответов. У этих исследователей так много данных, что во многих случаях они могут составить довольно точный прогноз того, как будет вести себя 88 процентов населения. Проблема в том, что они не знают, кто входит в это число.

Принятие теории Гарднера ограничивается, в частности, отсутствием четких тестов по оценке уровня интеллекта каждого типа, а имеющиеся в значительной степени соотносятся с досадным g. Гарднер не составляет тесты, а специалисты по их разработке не воспользовались возможностью заполнить этот пробел. Мы можем считать Серену Уильямс и Пола Маккартни людьми исключительных, уникальных способностей в своих областях, но это не то же самое, что выполнить количественную оценку их способностей с помощью специальных инструментов измерения. Психометристам необходимо число, а значит, мы можем сказать, например, что у Пола Маккартни 212 баллов по шкале музыкального интеллекта, а у человека, не имеющего музыкального слуха, этот показатель составляет около 90 баллов. Возможно, вас, как и меня, удивит, что хороших тестов на определение музыкальных способностей не существует. Какие-то тесты есть, но то, что они измеряют, не имеет отношения к настоящей музыке в реальном мире, следовательно, они бесполезны.

ПРОБЛЕМА СТАНДАРТИЗИРОВАННЫХ ТЕСТОВ НА ОПРЕДЕЛЕНИЕ УРОВНЯ ИНТЕЛЛЕКТА

Стандартизованные тесты для измерения интеллекта, которые применяются сегодня, имеют ряд недостатков. Для специалистов по психометрии важны два свойства таких тестов: надежность и достоверность. Надежность означает, что применение одного и того же теста в нескольких случаях дает примерно одинаковый результат. Небольшой разброс вполне закономерен: у вас мог выдаться плохой день, вы были голодны или проходили тест в конце дня, хотя по хронотипу жаворонок, и прочие факторы. Тем не менее по надежному тесту вы каждый раз получаете примерно одинаковое количество баллов. Большинство стандартизованных тестов IQ отличаются высокой надежностью. Валидность – это нечто иное, а точнее, соответствие полученного результата тому или иному реальному сценарию или признаку. Мало кто всерьез воспринимал бы общий тест на определение атлетических способностей, если бы спортсмены Леброн Джеймс, Том Брэди и Серена Уильямс получили по нему низкий результат, а мультипликационный персонаж Гомер Симпсон или певец Гарри Стайлз – высокий. Такой тест может иметь высокую степень надежности, то есть люди получали бы примерно одинаковые результаты при каждом его прохождении. Но что это означает на самом деле, если не соответствует нашим представлениям о спортивном мастерстве?