Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - Игорь Коломийцев

В 555 году в степях Средней Азии появляются тяжеловооруженные тюркские конники Истеми-хана. Китайские хронисты сообщают, что в этом году армия тюрок достигла берегов Западного моря, под которым Гумилев понимает Арал, но, возможно, речь идет и о Каспии{56}. Великий персидский мыслитель Фирдоуси свидетельствует, что границы тюркской державы в это время простирались «от Чина (Китая) до берега Джейхуна (Амударьи) и до Гульзариуна (Сырдарьи) по ту сторону Чача (Ташкента)»{202}. Судя по всему, на севере Азии никто не оказал им сопротивления. Слабые, немногочисленные и разрозненные племена казахских степей либо принимали власть новых хозяев, либо бежали в горы и тайгу.

Надо отметить еще и тот факт, что в Средней Азии этого периода имелось немало племен, происходивших из числа этнических, монголоидных гуннов и поэтому родственных тюркам. Недаром сами они когда-то были извлечены жужанами именно из данных мест. Родственные тюркам племена — народы так называемой чуйской группы (по имени Чуйского оазиса, откуда они позже распространились по региону) — дулу и нушиби в то время обитали также в Согдиане и Бухаре, то есть пребывали под гнетом эфталитов.

К 558 году панцирная конница под черными знаменами с золотой волчьей головой вышла к берегам Каспийского моря. Завоевание северной части Средней Азии было завершено. Казалось бы, на этом можно и остановиться: созданное государство и так было огромно — от побережья Каспия до Желтого моря. Но Истеми-хан почти тут же затевает войну с сильной державой эфталитов.

Что толкнуло его на этот конфликт: желание освободить родственные племена Согдианы, стремление овладеть магистралью Великого шелкового пути или некие другие причины — мы сейчас разбирать не будем. Возможно, войну вызвала и не одна причина, а несколько. Но момент был выбран крайне удачно. Персидская держава V–VI веков, хотя и страшилась мощи эфталитской армии, все же непрерывно пыталась наступать на своих соседей.

В 482 году иранский шахиншах Пероз с многочисленным войском вторгся в страну «белых гуннов», однако попал в ловушку. В глубоком ущелье, имеющем только один выход, армия Пероза была остановлена отборными отрядами эфталитов. Персы оказались в западне, лишенные пищи и воды. Правда, эфталитский царь Хушнаваз (это персидское прозвище означало «искусный музыкант» и было дано царю за виртуозную игру на музыкальном инструменте наваз. Когда он пытался пленить сердце одной придворной дамы, по легенде, соловей заслушался музыкой царя и сел на струны инструмента) предложил обреченным персам достойные условия мира{165}.

Шах Пероз их принял, но, будучи человеком коварным, нарушил договор и вновь вторгся на земли эфталитов. Только теперь не в горные районы, которых иранцы отныне боялись, а в степные. Но и там их ждал неприятный сюрприз. Эфталиты вырыли глубокий и длинный ров и прикрыли его сверху землей, на манер волчьей ямы. Отступающие отряды эфталитов заманили врага в ловушку, и тут как раз и показались основные силы армии «белых гуннов». Среди погибших в бою оказался клятвопреступник Пероз и все его сыновья. Оставшиеся в живых персы сдались в плен.

Новый шах Ирана Кавад вынужден был подписать мирный договор на более тяжелых условиях, и несколько лет Великая Персидская держава выплачивала дань своим восточным соседям. Когда Кавада персы свергли, он бежал в горы к эфталитам. Воспользовался тем, что гуманные охранники разрешили ему, сидящему в тюрьме, свидание с женой, переоделся в платье супруги, оставил ее в камере вместо себя, а сам объявился в землях «белых гуннов»{165}.

В 494 году армия горцев вторглась в Персию и восстановила на престоле дружественного шаха. После этого более полувека персы не решались вести боевые действия против державы эфталитов. Тем более что те дружили с жуань-жуаньскими каганами и могли не волноваться за безопасность своих восточных границ. Но теперь, с появлением на севере Средней Азии тюрок Истеми-хана, персы, похоже, вспомнили старые обиды и решили примерно наказать эфталитов, заручившись поддержкой тюрок. В закрепление союзного договора шах Ирана Хосрой женился на дочери Истеми-хана, и следующие персидские владыки уже будут носителями толики тюркской крови.

Царь эфталитов Готфар был крайне обеспокоен союзом персов и тюрок. К тому же его внутренняя политика вызывала у многих недовольство. Известно, например, что видный вельможа Катульф бежал от его деспотизма в Персию и в дальнейшем помог Ирану завоевать свою родную страну. В 560 году царь Готфар попытался захватить тюркское посольство, следовавшее в Иран через Согдиану. Все послы были вырезаны, спасся лишь один всадник, добравшийся до Истеми и сообщивший о судьбе своих спутников. Истеми-хан в гневе двинул свою победоносную конницу на Согдиану.

Пока Готфар пытался остановить тюркские войска, персы вторглись в его страну с запада и нанесли в 562 году «белым гуннам» серьезное поражение в районе Афганистана. Но эфталиты продолжали считать главной опасностью армию тюрок. Не решаясь дать открытый бой на равнине, где тяжелая конница легко уничтожила бы его пехоту, Готфар отошел в горы и у местечка Несеф (ныне город Карши) принял бой с тюрками. Битва продолжалась восемь дней и закончилась полным разгромом эфталитов. Оставшиеся в живых свергли своего непопулярного царя и избрали некоего местного князя, потребовав от него присоединения к родственным персам. По мнению эфталитов, теперь только иранский шах Хосрой Ануширван мог остановить беспощадную тюркскую волну, идущую из глубин Азии.

Персы быстро оккупировали большую часть территории эфталитского государства — практически все западные и центральные горные районы. Тюркам досталась лишь Бухара и Согдиана. Истеми-хан остался таким дележом недоволен и затаил злобу на своих бывших союзников.

В 558 году на Северном Кавказе появляется невиданный ранее народ — авары. Загадка не только в том, откуда он пришел и где жил до того, но и то, каким путем попал в этот регион.

Кочевые народы Азии обычно появлялись в степях Дона и Кубани из-за Волги, приходили с территории Южного Урала и Казахстана. Возможно, что Волга в древности не являлась такой непреодолимой преградой, как ныне. По крайней мере, Северный Кавказ и Северный Прикаспий в те далекие времена были, в принципе, единым регионом, вполне открытым для миграций из глубин Азии. Другое дело, что нынешние приволжские степи, как и территории современного междуречья Волги и Урала всегда были заселены многочисленными и воинственными племенами. Поэтому любое появление здесь нового этноса вызывало своеобразную миграционную волну: один народ теснил другой, тот — следующий, и так далее, как в падающих фишках домино.

В таком процессе обычно участвовало множество племен. Происходило это примерно так, как согласно описанию знакомого нам историка Приска Понтийского выглядели события, предшествовавшие посольству варваров в Константинополь 463 года: «Около этого времени к восточным римлянам прислали послов сарагуры, уроги и оногуры — племена, выселившиеся из родной земли вследствие враждебного нашествия сабиров, которых выгнали авары, в свою очередь изгнанные народами, жившими на побережье океана и покинувшие эту страну вследствие туманов, поднимавшихся от разлития океанов; поэтому-то, гонимые этими бедствиями, они напали на соседей, и так как наступающие были сильнее, то последние, не выдерживая нашествия, стали выселяться. Так и сарагуры, изгнанные с родины, в поисках земли приблизившись к уннам-акатирам и сразившись с ними во многих битвах, покорили это племя и прибыли к римлянам, желая приобрести их благосклонность. Император и его приближенные, обласкав их и дав подарки, отправили назад»{74}.