Операция "Драконьи яйца" - Василиса Раса

— Сталкивался, — мрачно заверил Червя Вацлав, — Как снять не знаю. Разве что заказ выполнить, — делано беззаботно хмыкнул. — И зубы мне не заговаривай, — добавил строго.

— В мыслях не было, Эрих, дорогой! Сейчас расскажу всё. Как было. — Лещ облизнул толстые губы и огляделся по сторонам, не слушает ли кто. Никому до них дела не было. Амулеты Червя справлялись исправно. — Слышал, что говорят? Император-то у нас ненастоящий! — прошептал свистяще, наклонившись над столом, будто бы специально покорно и беззащитно перед ним склоняясь.

Вацлав хмыкнул, принимая его игру.

— Брешут, — расслабленно вдохнул сладковатый запах эля из кружки. — Венец не обмануть, — мазнул взглядом по нервно выстукивающим пальцам Леща, — А он принял Мария.

— Говорят, изгнанник-то жив!

Вацлав с усилием сдержался, чтобы не потянуться за зубочисткой. Не ко времени эти слухи. Насмешливо улыбнулся. Лещ не просто так эту нелепицу сказал…

— Ерунда, — отмахнулся равнодушно, — Если и жив, то слишком слаб.

— Почему же?

— Потому что, будь он жив и силён, о нём бы не шёпотом по углам говорили. Значит, слаб. Слабый король — мёртвый король. Добрый тебе совет, не лез бы ты в это гиблое дело. — Пожалуй, следовало разобраться, откуда сквозят эти сплетни. Ему к метке только этого сейчас и не хватало… — Королевский род был изгнан после гибели последнего дракона. Они сгинули давно. Пятьсот лет прошло. Глупости это всё.

В трактире протяжно скрипнула дверь, и в зал дохнуло холодом и сыростью. Кто-то зашёл, попрекая погоду и тряся мокрым плащом. Огонёк лампы на стене дрогнул, заплясал, бросая на них с Червем тревожные тени, и Вацлав приметил, как тот быстро сунул руку в карман.

— Ты про тракт рассказать хотел, не сбивайся.

Новость про истинного короля была в самом деле паршивой. Кому-то, кто затеял перемену власти, мешает Марий и почему-то он, Вацлав. Раскопать правду не смог бы никто, род об этом позаботился сразу. Но тогда к чему эти вопросы? И зачем он показал метку, которую разумные люди прячут от греха?

По всему выходило, что Лещ его нарочно искал…

Верный кастет утешал сердце и грел руку. Да и девчонкино копьё добавляло безумицы в голову и задора в сердце. Мужчина не сдержал кривоватый оскал.

— Точно! Тракт! — хлопнул рукой по столу Лещ, Вацлав напрягся, но вокруг было тихо, только дождь бил в стекло. — Ну, значит, идём мы по тракту…

Вацлав приподнял бровь.

— Ладно-ладно, сели мы там на одном подворье плотно. Но мы и правда там шли, когда сухо ещё было. А потом отдохнуть встали. Ну и задержались чуток.

— Где именно?

— Неподалёку. Полдня от перевала.

Вацлав знал этот дом. Сам там дважды останавливался. Хорошее место, и люди. Надо будет проверить. Лещ трусливое пресмыкающееся, но, как всякий трус, был несдержан, когда не чувствовал чужой силы и возможной расправы. Вацлав стиснул зубы, чтоб не вытрясти за шкирку признание, и пообещал себе, что, если придётся, сделает это позже.

— Сколько там простояли?

— Да не в стоянке-то суть, — отмахнулся Лещ — Дней несколько. Не в ней, не сбивай. Сидим мы там к ночи, а тут вдруг "Вйить, вйить", вопит, значит. Мы огни погасили, дверь заперли, затаились, чтобы не принесло, значит, кого.

Вацлав живо представил крепкий рубленный дом с низкой крышей, маленькое оконце на жилом чердаке, светлые, в этом году слаженные ставни. Там была удобная привязь на пяток лошадей с яслями у крыльца и широкие, всегда распахнутые ворота, гостеприимно приглашающие путников на постой. И недобрый вой Заццвахтской грязи… Вышло зловеще и красочно.

— И? — поторопил он затихшего Леща.

— А что и? Страшно стало. Силой вдруг такой дохнуло, будто накатило с горы что. Волосы дыбом у всех стали. Сердце стучит, как больное, вдохнуть-то страшно, что не выдержит колотья и преставишься в тот же миг, как вдохнёшь. И жуть на душе такая… Не приведи боги испытать снова. У Коржа живот подвело…

Сила мимо, значит, прошла… Не того ли самого копья там была сила?

— И что? — хохотнул Вацлав, подмечая, врёт или нет? Вроде не врал. Хоть с червя станется напустить страху, чтоб не совался туда больше никто.

— А вот на корчах и пополз, как мог. До утра так запертые и сидели. Сдаётся мне, нечисто в том месте, — веско резюмировал Лещ. И Вацлав совсем утвердился в мысли, что дом тот они или обобрали, или чего похуже наделали. Слишком карикатурно Лещ сейчас вещал и глаза закатывал, хватаясь за сердце, почему-то справа.

— В Ратице что забыл? — спросил строго.

— Дак что в Ратице… Красиво, сыто тут.

Вацлав нахмурился. Ему тоже было и сыто, и красиво.

А ещё дюже уютно. Ратица признала его за своего, показав мягкий нрав уютными, добрыми к нему дождями, в которые хотелось выйти в одной рубахе, раскинув широко руки и стоять, чтоб омыло его всего, чтоб полегчало душе. Завернуться потом в шерстяной плащ и сидеть на скрытой навесом хлипкой лавчонке у булочной и посматривать на озеро, и на двугорбую гору, на Журавля этого чудного и разгадывать в охотку его секреты.

Он понимал, что попался на удочку, как всякий турист, вдруг позволивший себе неожиданный отдых, и мечтающий остаться в месте, освежающем его сердце и тело насовсем.

А ведь он и мог бы остаться здесь, пожалуй, подумал Вацлав. Вот только с собой он сюда приведёт многих недобрых людей, вроде того же Леща. А ни Ратица, ни Журавль этого не заслуживали.

— Скучно… — резюмировал Вацлав, подталкивая мысли толстяка в нужную сторону.

— Так сам-то здесь чего? — делано равнодушно спросил Лещ.

— Сопровождаю, — нехотя пробурчал Вацлав и неопределённо посмотрел в стену за плечом толстяка, вроде как, не желая компрометировать клиента.

Лещ неспешно кивнул, принимая ответ. На этом обмен новостями можно было считать законченным, оставалось дождаться основного вопроса и понять, к чему был весь этот спектакль.

То, что он занял не самую удачную позицию, Вацлав понял по изменившемуся в одно мгновение взгляду Червя. Он сделался собранным, острым и злым.

Вацлав даже не стал терять времени, чтобы обернуться.

Толкнул от себя стол на подонка, в развороте отшвырнул за спину тяжеленную лавку. И прыгнул за опрокинутую столешницу, прижимая оглушённого Червя к стене. Главный плохиш в заложниках ему сгодится. Не станут же они жертвовать червяком?

— Ты всё равно уже труп, — прохрипел Лещ, безуспешно пытаясь освободить руки.

Вацлав молниеносно воспроизвёл в голове картину того, кто и где находился в зале — там не было чужаков, пока не зашёл тот, кто пустил холод, он это помнил. Только завсегдатаи, которых он видел каждый день всю эту неделю, что ожидал девчонкиного копья. Сколько противников скрывалось наверху, он пока не знал.