Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин

Таким образом, три центра Руси в XI в. претендовали на то, чтобы моделировать центр мира, сам Царьград со Святой Софией[131]. Здесь нельзя не вспомнить о реках, текущих, согласно «Повести временных лет», в жребии сыновей Ноя: Полоцк и в географическом смысле соперничает с волховским Новгородом, также ориентированный на полнощные страны. Видимо, не случайны в этом отношении и известия «Саги об Эймунде» — Западная Двина была хорошо освоена скандинавами. По русской летописи, Владимир, отправляющийся в поход из Новгорода на Киев — повторяющий деяние Вещего Олега, присоединяя со своими варягами и словенами Полоцк, воссоздает исходное единство славянских племен, призвавших варягов — словен и кривичей.

При этом автор, представляющий совершенно иную традицию, Титмар Мерзебургский, описывая распри князей после смерти Владимира, упоминает лишь трех его сыновей: летописец насчитывал их двенадцать (число опять-таки символическое, но очевидна его связь с представлениями о «равноапостольной» миссии Владимира Святого, число сыновей которого равно числу апостолов, сыновей Иакова — колен Израилевых и т. п.). Лишь двух сыновей — Святополка и Ярослава — Титмар знает по имени. Свято-полка отец заключил в темницу, так как тот по наущению тестя, польского короля Болеслава, готовил заговор. Святополк бежал к Болеславу, который помог ему на время вернуть Киев, доставшийся Ярославу (Назаренко 1993. С. 166 и сл.; Титмар, VII, 72; VIII, 73).

Еще один источник, византийская хроника Скилицы, также упоминает трех сыновей Владимира. Правда, известия хроники относятся к 1036 г., когда многие сыновья князя — Борис, Глеб, Святослав и сам Святополк — погибли в распрях, но и здесь по имени названы лишь два сына из упомянутых трех: Мстислав и некий Зинислав (ср.: Назаренко 1993. С. 167), которого сопоставляют со смоленским («кривичским») князем Станиславом, упомянутым поздними летописями. Так или иначе, разным источникам было известно, что на Руси в начале XI в. правят три князя.

Следует учесть, что сам Владимир Святославич первоначально делил власть с еще двумя сыновьями Святослава — Олегом Древлянским и Ярополком Киевским. Наконец, текст так называемого завещания Ярослава Мудрого, содержащийся в Новгородской Первой летописи под 989 г. после известий о крещении Руси и разделе городов между сыновьями Владимира Святославича, гласит: «И преставися Ярослав, и осташася три сына его: ветшии Изяслав, а средний Святослав, меншии Всеволод. И разделяша землю, и взяша болшии Изяслав Киев и Новгород и иные городы многы киевськия во пределах; а Святослав Чернигов и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростов, Суздаль, Белоозеро, Поволжье» (НПЛ. С. 160).

Полоцк здесь не назван, так как он является отчиной Брячиславичей (при Ярославичах — знаменитого Всеслава Полоцкого), однако выделены новые три центра Руси, к которым «тянут» окраины: Киев, Чернигов и Переяславль, связанные опять-таки с тремя братьями-князьями. Историки указывали на парадоксальность такого выделения трех братьев: ведь у Ярослава было в год кончины (1054 г.) пять сыновей, которым он и оставил упомянутый ряд — «наряди сыны своя»: «имейте в собе любовь, понеже вы есте братья единого отца и матере. Да аще будете в любви межю собою, Богъ будет в васъ, и покорить вы противные подъ вы. И будете мирно живуще. Аще ли будете ненавидно живуще, в распряхъ и которающеся, то погыбните сами и погубите землю отець своих и дедъ своих, юже налезоша трудомъ своимъ великымъ; но пребывайте мирно, послушающе брат брата. Се же поручаю в собе место столъ старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ; сего послушайте, якоже послушасте мене, да той вы будеть в мене место; а Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Володимерь, а Вячеславу Смолинескъ». И тако раздели им грады, заповедав им не преступати предела братня…» (ПВЛ. С. 70; ср.: НПЛ. С. 181–182).

Текст «ряда» содержится в той же Новгородской летописи, что и «завещание» Ярослава — он же читается в «Повести временных лет» и, значит, был уже в предполагаемом Начальном своде (первой редакции ПВЛ). Недаром «пределы братни», как указано в главе II, были прямо соотнесены с жребиями сыновей Ноя космографического введения к начальной летописи.

Реконструируемый Шахматовым свод 1073 г. завершается опять-таки библейским комментарием, непосредственно связанным с историей Русской земли в целом: распри трех Ярославичей ассоциируются с преступлением потомков Хама — «преступиша сынове Хамове на землю Сифову и по 400 лет отъмьщение прияша от Бога; от племене бо Сифова суть евреи, иже избиша Хананейско племя, въсприяша свои жребии и свою землю; пакы преступи Исав заповедь отьца своего и прия убийство; не добро бо есть преступати предала чюжого» (ПВЛ. С. 79). Этот комментарий, как уже говорилось (глава 2, § 1), напрямую отсылает к «заповеди» Ярослава сыновьям, который, по А. А. Шахматову, также составлен Никоном: С. Франклин показал, что заповедь эта цитирует слова Исаака (брата Исава), сказанные 12 сыновьям в известном псевдоэпиграфе «Книга юбилеев» (или «Малое бытие», XXXVI, 1–12). Но «Книга юбилеев» цитируется также в другом, не менее показательном для истории Ярославичей фрагменте — в космографическом введении, где «Сим же и Хам и Афет, разделивше землю, жребьи метавше, не преступати никому же в жребий братень».

Летописцу не была известна собственно «Книга юбилеев» — он пользовался хронографической компиляцией, которую В. М. Истрин назвал Хронографом по великому изложению. Тот же Истрин усматривал в Хронографе образец для Начальной летописи, составленной в княжение Изяслава Ярославича в 1050-е гг. Очевидно, что Хронограф действительно был образцом для текста, завершающегося летописным известием 1073 г. и актуализировавшего «исторический» мотив трех братьев — от разделения земли между сыновьями Ноя до правления трех Ярославичей: комментарий из Хронографа дан и к «киевской» статье о знамениях 1065 г.

Эти наблюдения в целом подтверждают давно обнаруженное единство летописных текстов, связанных с Ярославичами, и композиционное единство летописного теста в целом, именуемого со времен А. А. Шахматова Начальным сводом, который и завершается статьей 1093 г. с характерной «авторской» фразой: «Се бо аз грешный и много и часто Бога прогневаю, и часто согрешаю по вся дни» (ПВЛ. С. 95). В сравнении с шахматовской реконструкцией, ныне «Начальный свод» — или Печерский свод, составлявшийся неким черноризцем или черноризцами Киево-Печерского монастыря в княжение трех Ярославичей (Изяслава, Святослава и Всеволода), — должен быть пополнен космографической частью с повествованием о жребиях трех сыновей Ноя. То была первая редакция «Повести временных лет».

Композиционная завершенность реконструируемого текста этой редакции представляется очевидной, потому что его концовка — мотив казней Божиих — «риторически» соотносится с началом, Введением, которое сохранила Новгородская первая летопись. Проблема «Введения» к Начальному своду выглядит ныне более сложной, ибо собственно введение к НПЛ содержит отсылку к некоему тексту, повествующему «о начале Русской земли и о князех, како откуду быша» (см. главу II). Этот вопрос — не праздный в отношении рассматриваемых текстов о трех Ярославичах, так как в княжеских «которах» речь шла о праве «причастия в Русской земле» (ПВЛ. С. 85): хазарская Тмутаракань (а затем и отнятые у «ляхов» Червенские города) — удел изгоев. Парадигма единовластия, свойственная эпохе, по летописи, эпохе первых князей — от Рюрика до Владимира Святославича и Ярослава, сменилась при Ярославичах представлениями о коллективном сюзеренитете братнего рода над Русской землей; для третьего Ярославича важен был исторический основополагающий прецедент. Вероятно, свод, составлявшийся при Всеволоде Ярославиче, начинался знаменитыми словами «Откуду есть пошла Руская земля» и содержал легенду о призвании трех варяжских князей, то есть представлял собой первую редакцию «Повести временных лет».