Говорящая с призраками. Дитя Ноктурны - Нина Линдт

«Я прощаю тебя за то, что ты вечен, — подумала она, с любовью созерцая его. — Что однажды ты увидишь меня старой и непривлекательной, может, полоумной. Прощаю, что ты жил, когда меня не было, и будешь, когда я исчезну навсегда с лица земли».

Он улыбнулся своей невероятно соблазнительной улыбкой, подмигнул ей, крепко обнял, целовал долго, нежно, а когда она спрятала свои слезы счастья у него на груди, он тихо прошептал:

— Я прощаю тебя за то, что ты делаешь меня слабым.

И может, тому, кто смотрел на эту историю со стороны, заранее зная, чем и когда все закончится, и хотелось бы оставить этих двоих в небытие, безвременье, вечности, но земная женщина рождается, чтобы сиять кратковременно, менять мир вокруг себя, сгорать и осыпаться пеплом, оставляя в душе демона разверстую рану. Он будет жить и после нее. Но это будет другая жизнь. Жизнь без нее.

И Пепе поставил турку на специальный поднос с песком. Кофе будет крепким, горячим, сладким. Теперь он впустит демона. Ведь он войдет, обнимая Настю, и их счастье станет сильнее, потому что нет благословения выше, чем выпить этот кофе, сделанный его руками.

Настя не узнает никогда. Демон будет знать. Солнца в его глазах станет больше, чем тьмы. Ведь, в конце концов, он его любимец, что бы ни происходило.

Вода зашипела, когда дно турки легло на раскаленный песок. Пепе насыпал в турку кофе и улыбнулся, услышав смех и быстрый поцелуй входящей пары.

Он поставил перед ними чашки, но они, казалось, не видели никого вокруг, кроме друг друга. И говорить им не надо было, они общались глазами.

Пепе поставил еще одну турку на раскаленный песок. Она рядом. Звякнула дверь, пропуская Старую Мать. Она бросила взгляд на девушку и демона, усмехнулась и села перед барной стойкой. Пепе поставил перед старухой чашку.

— Как ты любишь, крепкий, с настойкой на травах.

— Не забыл…

— Нет. — Присел по другую сторону от барной стойки, и они долго рассматривали друг друга, впервые за много тысяч лет.

— Думаешь, у них получится лучше, чем у нас? — кивнула она на влюбленных.

— Должно получиться. Ведь мы старались, каждый по отдельности и вместе. Они научились любить, терять, находить и верить. Жертвовать собой. Прощать. Это главное. Только любовь, пережившая все это, способна изменить мир.

— То, чего не смогли сделать мы. — Она помолчала, мешая кофе. — Ты же знаешь, как я хотела, чтобы он умер. Хотела, чтобы ты заплатил… Но она без него не смогла. Что ж. Ты победил. Тогда пусть их правление будет долгим и светлым. Только когда боги любят, возможен мир и благоденствие всего живого.

— Так и будет.

— Не жалко отдавать ему все? — подслеповато прищурилась она.

— Тому, кого любишь всем сердцем, отдаешь с радостью. Разве не так? — Он ждал ее решения, ведь над судьбой Насти был невластен.

Старая Ведьма ухмыльнулась, и оба старика чокнулись чашками кофе с видом заговорщиков.

— Как думаешь, у нас получится быть вместе? Хотя бы недолго? — Настя жадно всматривалась зелеными, блестящими от счастья глазами в его лицо. Одно дело ночь любви с демоном, а другое — жизнь, проведенная вместе. Отдать ему время — самое ценное, что есть у человека. Самаэль улыбнулся. Как объяснить, что ради нее он готов все бросить, даже умереть еще раз, если потребуется? Готов стать Богом, лишь бы быть с ней.

Он взял ее руки в свои и поцеловал каждую сначала сверху, потом перевернул.

И заметив, что на ее ладонях исчезают линии судьбы, он почувствовал, как радость разливается в душе. С острым, почти болезненным ликованием смотрел, как на голове Насти появляется венец и распускаются на нем яркие бордовые пионы, нежные белые розы, вырастают и желтеют колоски пшеницы. Так вот к кому он шел все это время. Вот что задумали старые хитрецы! От счастья его глаза вспыхнули золотом, и Тьма навеки покинула его сердце.

— Поживем — увидим, — усмехнулся он и поцеловал ладонь своей нареченной.

Мир вступал в новую эру. И это была эра любви.