Смех и смертный грех - Дарья Калинина

— Но кто же мог сказать Ларисе правду? Вы?

— Нет, я сам узнал все окончательно только сегодня.

— Тогда кто?

— Вот об этом речь у нас с вами еще впереди.

Но в это время им принесли заказ. И Лисица вновь умолк, так как принялся за еду. Всем прочим не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. Они взялись кто за вилки и ножи, кто за ложки, и дело сдвинулось с места. Однако единственный, кто тут искренне наслаждался трапезой, был Лисица. Только он ел с видимым удовольствием, все прочие были больше заняты рассказанным Лисицей, чем тем, что лежало у них в тарелках.

Кира и вовсе смотрела на салат с отвращением. И зачем они полили его маслом? Да еще, кажется, оливковым? Кира поднесла к носу кусочек огурца, но тут же поспешно положила его обратно на тарелку. Может, если поковырять, станет лучше? И Кира принялась ворошить зелень на тарелке, стараясь найти кусочек, который бы вызвал в ней наименьшую неприязнь.

На Лисицу, который поглощал огромную, в половину тарелки отбивную, она старалась вовсе не смотреть. К счастью, Лисица покончил с трапезой очень быстро и снова заговорил:

— А сейчас я хочу сказать вам еще об одном ребенке, который был у профессора.

— Третий ребенок? Ты о нем уже упоминал.

— Да, дело в том, что когда маленькая Лариса в своем нежном возрасте осталась круглой сиротой, у нее, помимо Надежды Сергеевны, был еще один близкий родственник — брат.

— Брат? Родной брат?

— Да, самый что ни на есть родной. Ведь этот ребенок родился с Ларисой в один день и от одних и тех же родителей.

— Двойняшка?

— Редкий случай, но далеко не исключительный. Иногда женщина рожает не одного, а двух детей, причем разнополых.

— И где же этот мальчик сейчас?

— Вот это мне и хотелось бы знать.

И Лисица уставился на Арсения Ивановича.

— Мне ни о каком мальчике ничего не известно, — пробормотал тот, явно находясь в еще большем замешательстве, чем раньше. — Я и про Ларису-то всегда думал, что она моя родная сестра. А никаких маленьких мальчиков у нас в доме, кроме меня, никогда не было.

— Вот именно. Кроме вас.

— Что? — вздрогнул Арсений Иванович. — Все-таки я… все-таки я — брат Ларисы? Родной? Надежда Сергеевна и меня усыновила?

— Нет, не думаю. Хотя… Хотите узнать это точно? Пока тело вашей матери еще не захоронено, это можно сделать.

— Вы что… шутите?

— Вовсе нет. Зная теперь, какой великий махинатор скрывался под маской вашей матушки, я бы не стал доверять тому, что она говорила насчет вас. Я бы также не стал доверять в полной мере записям в актах гражданского состояния. И даже показаниям Леонида Семеновича я бы не стал верить до конца. Старик показался мне весьма наивным во всем, что касается вашей матушки. Она вертела им всю жизнь, как ей заблагорассудится. Он верил ей во всем, а она… сдается мне, она частенько его использовала в своих корыстных целях.

Арсений Иванович был в сильном смущении.

— Я даже не знаю, — пробормотал он. — Вы тут мне такого наговорили… Голова идет кругом. Конечно, я сознавал, что моя мать далеко не ангел, но…

— Но у вашего деда во втором браке родилось двое детей. И мальчик куда-то пропал.

— Пропал?

— По документам он умер. Но… но у меня есть основания полагать, что это не совсем так.

Взглянув на жену, Арсений Иванович спросил:

— Что скажешь, дорогая? Соглашаться мне на экспертизу?

У Екатерины Леопольдовны сомнений на этот счет не было.

— Соглашайся! — сразу же кивнула она головой. — Соглашайся, иначе потом всю оставшуюся жизнь будешь терзаться неопределенностью.

— А вдруг я и есть тот самый пропавший малыш? — переживал Арсений Иванович. — Вдруг на самом деле я — брат собственной матери?

Он так разволновался, что у него на лбу даже выступила испарина. Лисице пришлось поклясться, что какой бы ни была правда, Арсений Иванович обязательно узнает ее в полном объеме.

— И обязательно первым!

Лисица пообещал ему и это. Заключив соглашение, эти двое ударили по рукам. После чего Арсений Иванович встал и, пошатываясь и опираясь на руку своей супруги, удалился прочь. Услышанные им сегодня новости явно были из разряда сенсационных.

Попрощавшись с родителями Эдика и оставшись одни за столиком в кафе, друзья подступили к Лисице с вопросами.

Особенно негодовал Эдик:

— Какого лешего ты так напугал папу? Ты слышал, кем он себя вообразил?! Брат своей собственной матери. Не стоило ему все так выкладывать!

Эдика легко можно было понять. Бедный Арсений Иванович ушел из кафе бледный и на трясущихся ногах.

— Ты ведь не можешь утверждать, что он в самом деле и есть тот якобы погибший братик Ларисы, каким-то чудом уцелевший?

— Не могу. Более того, я почти уверен, что этот ребенок не имеет к Арсению Ивановичу никакого отношения.

— Почему? То есть здорово, но все-таки почему?

— Объясню. Надежда Сергеевна не любила своих маленьких братика и сестричку. Так что она не захотела бы видеть их рядом с собой постоянно да еще и называть «сынок» и «доченька».

— Но Ларису-то она все-таки удочерила.

— Потому что для реализации своего плана Надежде Сергеевне было достаточно одной лишь Ларисы, которую она и удочерила.

Чтобы забрать себе все имущество отца, ни с кем не делясь, Надежде Сергеевне было достаточно взять одну лишь Ларису. А маленького мальчишку она «умертвила».

Когда Лисица озвучил эту мысль, все не сдержались и дружно ахнули:

— Убила?

— Ребенка?!

— Ну, знаешь, это уж слишком! — возмутился Эдик. — Все-таки ты говоришь о моей бабушке!

— Нужно было бы, так и убила, — проворчал в ответ Лисица. — Ты прости, Эдик, но очень уж покойница любила деньги. От этого и все беды. Но я полагаю, что судьба избавила Надежду Сергеевну от такого испытания, как убийство ребенка. Тем не менее по всем документам он погиб, и руки у Надежды Сергеевны оказались развязаны. Так что ей в вину можно поставить то, что она всего лишь воспользовалась тем, что так услужливо предоставляла ей жизнь.

— Деньгами своего отца!

— И его связями, — кивнул головой Лисица. — Несмотря на все ваши усилия помешать мне сделать свою работу, я все же потратил немало времени на то, чтобы разговорить этого старого чудака — Леонида Семеновича. И в конце концов он признался мне в том, что помог Надежде Сергеевне или как он ее до сих пор называет, Наденьке, с приватизацией помещений того самого НПО, в котором ныне процветают ее арендаторы. У него были связи, у Надежды Сергеевны — возможности, и пожалуйста, нынче она владелица небольшого, но доходного и стабильного бизнеса в центре города.