Тимиредис. Летящая против ветра - Надежда Кузьмина

Лорд Йарби такое сказал? Ух ты!

Я б начала медитировать немедленно, но побоялась, что опять растеряю все свертки.

В школу мы вернулись к обеду. И Аскани ждал нас у ворот. Сначала он изящно поклонился Валькирии:

— Доброго вам дня, леди Радагастйолльдоттир!

— Спасибо, юный лорд Сайгирн, — учительнице явно было приятно внимание Аскани. Потом леди Изолт взглянула на меня. — Ну что, Тим, все в порядке? Думаю, до корпуса тебя проводят.

— Спасибо вам большое, леди Радагастйолльдоттир, — поблагодарила я, присев в книксене. Оказывается, произносить сложные слова вслед за кем-то намного легче.

Блондинка дружелюбно усмехнулась.

— Выучи как следует битву при Албери, на уроке спрошу!

Я кивнула и потрусила к корпусу. Аскани не отставал.

— Я видел, как вы ушли. Сейчас оставишь вещи, давай сходим к Прибою? Кстати, тебе помочь донести покупки?

— Я сама. Ой, Ас, у меня для тебя подарок есть! Он вот в этом пакете, сверху. Вот, держи!

Аскани развернул тонкую бумагу и с непонятным выражением лица уставился на пряник. Чего молчит-то? Не нравится? Ну и что, что ноги у коня толстые, иначе ведь не выпечешь! Зато масть правильная. Или он сладкого не любит?

— Тим… Тим, ты думала обо мне? — темные глаза блестели.

— Не нравится? — я была расстроена. Два медяка все-таки.

— Очень нравится! А если я захочу тебе чего-нибудь подарить, ты примешь?

— Нет! — я ответила прежде, чем успела подумать. Ас сник, будто потух.

— Почему? Я тебе все же противен?

А в самом деле, почему? Нет, я не испытывала к нему, человеку-Аскани, никаких отрицательных чувств. Он мне нравился, я его жалела и хотела порадовать. Потому и купила этот пряник. Как увидела, сразу об Асе подумала. Но свой подарок я понимала, и он ни к чему меня не обязывал. А вот если возьму хоть что-то у него, начну чувствовать себя так, будто что-то ему должна.

— Нет, дело не в тебе. Я просто не могу.

Прибавив хода, почти бегом рванула к корпусу.

— Приходи к Прибою, — крикнул мне вслед Ас.

Бри лакричный леденец одобрила. Ей вообще никогда не было слишком много сладкого. Вот мало, это да! А много не бывает!

Свалили мне на кровать вещи и стали по очереди их разглядывать. Утилитарные сапоги и шапка Бриту не заинтересовали, а вот красивые туфельки приглянулись сразу. Я назвала цену и постаралась, как могла подробно, описать, где именно мы их покупали. Бри сказала, что сегодня же попробует купить такие же. Я не возражала. А пока по обоюдному согласию мы поставили туфли в центр письменного стола, прямо под керосиновой лампой. Чтобы полюбоваться, пока я их носить не начала.

До обеда была еще куча времени. И чем заняться? Можно сесть за математику, можно начать учить эту самую битву при Албери, что отгремела в далекой войне — первой из войн с орками. В конце концов, покрутившись по комнате, я все же решила сходить на конюшню. Мне было жаль Аса, я его опять расстроила своим отказом.

Он сидел в деннике. Так, как любил, — на корточках, привалившись спиной к стенке. Морда коня шлепала губами над его вороной макушкой. Услышав меня, Ас открыл темные глаза, чуть улыбнулся. Потом сдвинулся немного дальше к углу, молчаливо предлагая присесть рядом с ним.

— Тим… Расскажешь мне, почему ты такая?

— Какая? — слегка ощетинилась я.

— Ненавидишь парней.

— Ты очень хочешь знать?

— Да, очень.

Ведь не отстанет.

Вздохнув, закатала на левой руке рукав выше локтя. Тут снадобья Тин так и не смогли свести рассекающих руку поперек уродливых белых рубцов. Зажгла свой зеленый огонек, чтобы было виднее. И протянула руку Аскани:

— Смотри.

— Что? Это? — похоже, такого он не ждал.

— Когда я была совсем маленькой, то жила у чужих людей. Сестра взяла меня к себе позже. И большинство шрамов и рубцов она сумела свести. Это та малость, что осталась.

— Это — малость?! Большинство? Свести? Значит, есть еще?

— Да, — пожала плечами я, — на спине, ногах, на другой руке, на животе… да всюду.

— Почему тебя били? — на его лице был настоящий шок.

Ну да, покушения на жизнь — это ужасно, но как-то красиво, что ли. А вот такое бытовое насилие, побои изо дня в день… это грязно.

— Потому что могли. — Я старалась говорить спокойно. В конце концов, это прошлое, и я его уже пережила. — Те шрамы, что ты видишь, я заработала, когда не дала себя изнасиловать. Их было шестеро, и мне некуда было деваться. Я смогла вырваться и помчалась к единственному доступному месту — пасеке. И опрокинула улей. Меня пчелы не тронули, а их искусали сильно. А вечером хозяин избил меня так, что я чуть не умерла. Два дня не приходила в сознание. Вот, осталась небольшая память, я прикрывала этой рукой голову. — Посмотрела прямо в глаза Аскани и припечатала: — Мне тогда было девять лет.

Он отвел взгляд и молча уставился в пол. Ну а что тут скажешь?

Я вздохнула, а потом вывалила все до конца.

— Моя мать погибла от кровотечения, потому что её изнасиловали. С ней делали ЭТО снова и снова, пока она не умерла. Мне тогда не было и месяца от роду. А отца рядом не было. Поэтому я ненавижу мужчин. Понимаешь? По-настоящему, до черноты в глазах. Я никогда не позволю себя никому тронуть. Я никогда не выйду замуж. Я никогда не влюблюсь. Я не хочу иметь дело ни с кем из вас, пока жива.

Он молчал.

Я вздохнула, погладила Прибоя по замшевому носу, поднялась и пошла к выходу из конюшни. Думаю, теперь он сделает все, чтобы обо мне забыть. Нафиг ему такая?

До ночи я сидела над уроками. Два раза прерывалась, чтобы помедитировать и сделать гимнастику для пальцев. На обед не пошла — после перекуса, как изящно обозвала нашу обжираловку в трактире леди Изолт, и думать о еде не хотелось. Ужин я пропустила тоже — настроения не было. Захотелось пить — решила, что вода из крана для меня достаточно хороша.

Настроение было поганым — зря я всё же разворошила прошлое.

Вернувшаяся из города в радужном настроении и с новыми туфлями Бри пыталась меня растормошить, но, почувствовав, что мне совсем кисло, резонно решила, что стоит просто оставить меня в покое, и отстала. В час ночи я погасила свой светлячок, помедитировала в последний раз и забралась в кровать. Контрольную сеть не включала. Не хотела даже так видеть Аскани. Я слишком приоткрылась, и теперь он сам стал напоминанием о том, что я страстно хотела забыть.

Впрочем, оно и к лучшему… а то расслабилась, размякла. Парню пряники покупаю.

— Привет! Тебя не было вчера ни на обеде, ни на ужине.