ПереКРЕСТок одиночества – 2 - Дем Михайлов

Ну а затем, во время одного из ужинов, он предложил Андрею хорошенько снарядиться и «разведать здешний полюс», благо компасы не нужны и по звездам идти не требуется — тут главная точка отмечена огромной лампой. Так вот Ахав Гарпунер предложил снарядить «полярную» исследовательскую экспедицию к Столпу.

На логичный вопрос опешившего Андрея «а зачем?» ответ был дан незамедлительный и туманный — там ответы.

Что за ответы?

На это уже Ахав просто развел руками и продолжил убеждать.

Поначалу Андрей отмалчивался. Надеялся, что старика «отпустит». Но с каждым днем Гарпунера потряхивало все сильнее, он наседал все упорней. И Андрею пришлось поставить жесткую точку — он никуда не пойдет. Это бред идти куда-то вдвоем в наполненных страшными опасностями ледяных пустошах! Он попытался привести как можно больше логических доводов и оснований — не хватит дров, никто не знает что там у Столпа и даже неведомо какая там температура — а если минус семьдесят или больше? А что за твари там могут водиться? И не забыл ли Ахав, что ему сильно за восемьдесят и через день такого пути он попросту помрет? Не по его возрасту такой путь!

Ахав выслушал и замолк.

Молчал долго. Но помогал по хозяйству, ходил на охоту, таскал дрова. И когда в один из дней он вдруг круто повернулся и зашагал к Андрею, тот понял — вот и прощание. И на этот раз не ошибся. Ахав сходу заявил что все равно уйдет вне зависимости от того поможет ему Андрей или нет. В качестве помощи он просил теплую одежду, несколько шкур, запас дров, легкие грузовые нарты, лыжи и лыжные палки, а к этому все то, что поможет ему продержаться в одиночной экспедиции.

Заглянув в его глаза, Апостол понял — удержать не удастся. Либо привязывать и держать как бешеного пса на цепи… так ведь просто откажется жрать.

Андрей кивнул…

И еще через день Ахав скрылся в снежной мгле, удивительно легко таща за собой груженые нарты. Назад Ахав Гарпунер не оглянулся ни разу, будто и не вспомнил о сотоварище. Взгляд Ахава был устремлен только в одно место — на холодно светящуюся громаду Столпа.

Вновь Андрей встретил своего друга гораздо позднее. Не сказать точно сколько времени прошло. Но много недель так уж точно. И вот однажды, отдыхая на покатом плече снежного холма, он увидел Ахава Гарпунера — хотя не сразу признал в этом светящемся страшном монстре своего друга. На его глазах обнаженный старик с электрическим пульсаром вместо сердца с расстояния в несколько метров поразил разрядом лежащего в снегу летающего червя, затем напитал его оглушенного и беспомощного энергией до краев и отпустил в небо как воздушного змея… следом с небес рухнул взорванный крест. Андрей, вжавшись в снег, дал задний ход, сполз с другой стороны холма и поспешил прочь, оставив нарты. За ними он вернулся гораздо позднее — когда отсиделся несколько дней в берлоге, то и дело бросая испуганные взгляды на вход. Больше всего он боялся, что Ахав Гарпунер или вернее то, что из него сделали, вспомнит о ставшем ему родным доме и заглянет повидаться с прежним другом…

Вот такая вот история…

Потом он еще много раз видел Ахава бродящего в снегах. Иногда «портовый пьянчуга» пропадал надолго. Потом встречался чуть ли не каждый день.

Бесстрастный, замороженный, могущественный, он неустанно бродил по пустошам, ловя крылатых червей, парализуя наглых медведей и убивая встречных людей.

Убивая?

Да. Убивая. Один несильный с виду разряд — и освобожденный сиделец или охотник трупом падает на снег. А вот медведей щадил — после его удара мишки как правило очухивались и торопились прочь.

И не пытался ни разу оглушить человека и, скажем, унести с собой куда-нибудь в сторону Столпа?

Нет. Ни разу. Тело всегда оставалось на месте. И всегда это был труп — Андрей потом подбирался ближе и забирал себе вещи, что перестали быть нужны хозяину.

А Антипий? Его ты тоже сам пригласил?

Да. Но сначала старый охотник сам вышел к берлоге Андрея и так же, как и я вежливо постучался в дверь. И тоже, как и я Антипий отказался ночевать в первый день, но потом не раз и не два заходил на чай. Они перенимали друг у друга опыт, общались, пили чай, размышляли о разном. Антипий рассказывал о Замке — закрытой части Бункера населенной лидерами убежища. О том, что они устроились очень неплохо, предоставив остальным жить как хотят. О том, что жители Замка стареют удивительно медленно, если вообще стареют. О том, что не связано ли это с технологиями крестов? Но мало ли о чем говорят не слишком образованные старики? Под конец Антипий уже и не вспоминал про Замок, предпочитая рассказывать различные байки.

А затем и он почти перестал приходить…

Андрей уже было смирился, что остаток жизни проведет в настоящем одиночестве. И не то, чтобы его это страшило — боялся только затяжной мучительной болезни и долгой агонии.

И тут к его берлоге пришел новый удивительный гость — совсем еще молодой и даже не тупой охотник по имени Охотник.

Дослушав рассказ Андрея до конца, я, задумчиво посидел несколько минут, переваривая услышанное, не забыв при этом поблагодарить хозяина. Поняв, что мысли начали расползаться, поспешно подскочил и вытащил список Андрея.

Пробежался глазами, покивал, после чего подсел ближе к заказчику и показал на несколько пунктов, которые я никак не смогу ему обеспечить самостоятельно. Во всяком случае не сразу. Но если у него есть что в обмен — то…

Андрей меня прекрасно понял и поманил за собой к заранее освобожденному от шкур стальному ящику. А я то еще думал чего он там копается, тогда как мудрый хозяин загодя все понял и успел подготовиться. Откинув крышку ящика, он один за другим достал несколько свертков и вручил мне. Неторопливо развернув каждый, я покивал, попросил накинуть сверху пару-тройку малых медвежьих шкур, и мы ударили по рукам.

Вот и заключен первый торговый договор.

Когда я оделся, хозяин проводил меня до выхода, поймал мой взгляд обращенный на его нарты и, понимающе кивнув, с широкой улыбкой пообещал сделать такие же.

Сделать и обменять их молодому охотнику на что-нибудь интересное.

Мы со стариком поняли друг друга.

Пожав его ладонь, я заторопился вниз по склону. Усталый от тренировки и сытно накормленный организм требовал только одного — спать! И желательно в тепле, на мягкой перине, и чтобы спать долго-долго… Но тут ленивца в моей душе ждало горькое разочарование — спать я буду в норе, лежать на паре не слишком мягких, но теплых шкур и спать буду недолго. Перехвачу три-четыре часа — и в Бункер.

Что ж…

Информация прибавляется. Колеса торговли медленно закрутились. Жизнь снова становится интересной.

***

Спал я в сугробе, четко следуя плану.

И прекрасно выспался в свертке из медвежьих шкур. Именно что выспался — несмотря на чуткость и прерывистость сна.

Наверное, эта «прерывистость» и вытащила из закутков моих воспоминаний зыбкое сновидение о давным-давно состоявшей ссоре с той, кого я довольно продолжительное время считал спутницей жизни. А путеводной нитью к затерянному в глубинах разума воспоминанию послужила мысль о том, что несмотря на свою запасливость, умелость и работоспособность, что вместе рождают такое понятие как «домовитость», Апостол Андрей был очень одинок.