Кодекс Охотника. Книга XXII - Юрий Винокуров

— Непобедим, говоришь? — на мое лицо вылезает оскал. — Песок, да?

Врубаю свою ауру на такую мощность, что даже воздух становиться густым. А моё тело и площадь в радиусе десяти метров начинает светиться синим цветом. Это энергия моей души. Та, которую даже перерождение не смогло убрать. Энергия, которая в каждой жизни будет с человеком. Собирал её до тех пор, пока получалось контролировать. Ведь главное, не сорваться, а то можно выжечь самого себя. А когда я понял, что уже всё… То просто опустился на одно колено, и прислонил ладонь к песку.

— Посмотрим, как тебе понравится огонь моей души!

Бархан еще не понял, что я делал, но уже догадывался, что ничего хорошего. Энергия разошлась на несколько десятков километров, превращая песок в стекло. Синее и твердое стекло. В один момент я уничтожил огромный кусок пустыни. Навсегда!

— Вот теперь я вижу на твоем лице ужас. Это то, чего я добивался, — снова улыбаюсь. — Но это ещё цветочки! Ты еще не видел Сокрушителя Глубин!

Впрочем, сейчас он его увидит. Тот, кто пытается убить мою семью, легкой смерти не достоин.

Тенево-астральный план

Совещание Четырнадцати Джафаров

Король Джиннов — верховный Джафар — лениво осмотрел прибывших к нему Джиннов.

Кого здесь и сейчас только не увидишь. Пурпурная Марда. Джинн Соблазна и похоти. Ониксовый Разрушитель Бадаурдзен. Все они имели разный внешний вид, и принадлежали своим поколениям Джиннов не только с этого Мира, но и других.

Король даже забыл, когда в этот Мир пришел его народ и поселился здесь. Несмотря на то, что тут были свои Джинны, которые были против них. Великая война все решила, и победа в этой войне дала возможность поселиться здесь. Идеальный Мир с такими вкусными и алчными душами. Люди, которые за мелочные и глупые желания готовы расстаться не только с душой. Это место было идеальным, хотя и не сказать, что всегда спокойным.

Но последние сто лет здесь была тишь и благодать. До сегодняшнего момента… За последнюю неделю умерло сразу четыре Джинна. Это были убийства, что не могло не привлечь внимание остальных. Слишком мало их было, чтобы закрывать глаза на такие поступки. И потому был созван срочный совет.

— НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ! — пробасил ониксовый Джафар.

— Лучше переждать… — не поддержала коллегу Розовая Джафара.

Несмотря на то, что она была в раз пять меньше своего коллеги, но силы у неё было не меньше. А потому никто не посмел возразить её мнению. Но это только на словах. Мысленно они её проклинали. Ведь большинство были как раз за войну.

— Люди должны ответить за смерть наших собратьев! Я готов со своими Джиннами лично возглавить этот поход! — свирепствовал пылающий Турумбул. — Пора напомнить про себя! Чтобы каждый знал… За смерть одного мы заберем тысячу… Нет! Сто тысяч жизней!

— Да будет так! — поддержал собрата Проклятый Джинн.

Из его подданных как раз было больше всего потерь. А потому он больше всех кричал о мести. Теневые Джинны тоже потеряли своего одного. Но их Джафар молчал. Для многих это было загадкой, почему настолько сильный вид Джиннов просто бездействует. Он до сих пор пребывал в глубоких раздумьях.

— Слишком опасно… — вдруг вымолвил теневик. — Мы прощаем того, кто это совершил.

Тут же все забыли про миролюбивую Розовую Джафару. И переключились на него. Но трусом никто не посмел назвать его. Предводитель теневиков был известен своей жестокостью, а потому удивительными были его слова.

— Но как? — возмутился кто-то из них.

— Так нельзя! — послышались еще крики.

— Мы покажем себя слабаками!

За всем эти лениво наблюдал Король Джиннов. Именно ему нужно будет принять решение, несмотря на всю перепалку. Король был сильнейшим и мудрейшим. Он понимал, что такое спускать людям с рук нельзя. Но в то же время, когда он думал о том месте, то его суть сжималась, словно он узнал, что такое страх. Однако все лишние эмоции были быстро откинуты, и он снова посмотрел суровым взглядом на всех присутствующих.

— Молчать! — рявкнул он. — Я принял решение! Не станем мы убивать тысячи… Нужно наказать виновных, и хватит! Такова моя воля!

— НО! — попытался возразить громкий Ониксовый.

Однако договорить ему не дали. Он был придавлен чудовищной аурой.

— Я сказал свое слово! — мрачно взглянул на него король. — Еще слово, и Ониксы будут выбирать себе нового Джафара.

Больше никто не посмел возразить королю. Хотя и очень хотелось. Особенно теневому Джинну, который понимал, что если одного из его сильнейших приспешников достали на такой глубине в тени, то их ждет битва не на жизнь, а на смерть… Казнить виновных, говорите?

Глава 18

Побережье Тихого океана

Американская Конфедерация

Город Сан-Франциско

Бар «Весёлый Ковбой»

— Фигня эти ваши бургеры! — скривился Коля Костриков после второго укуса. — Надо было снова рёбрышки… би-би-кю… взять, — по слогам произнёс Николай.

Он взглянул на сидящего рядом американского Истребителя Монстров.

— Джон Джонович, а сракер вы точно нам достанете?

Улыбка здоровенного американца озарила его скуластое лицо.

— Я же сказал, просто Джон! Нет у нас этих ваших отчеств. И да, Николас, не сракер, а смокер. Я обещал, что в кратчайшее время организую доставку самого лучшего. А свои обещания я всегда выполняю.

— Но Джон Джо… — смутился Коля, и тут же поправился: — Я хотел сказать дядя Джон. Вы же Абсолют! К вам нужно относиться уважительно.

Здоровенный Абсолют — олицетворение «настоящего американца» — задорно рассмеялся, обнажив крепкие и здоровые белые зубы.

— Да, Николас. Я точно знаю, что я Абсолют. А вот кто ты?

— Я? — пожал плечами Коля, и взглянул на свою руку, чтобы, на всякий случай, удостовериться. — Ну вот, смотрите. Истребитель третьего класса. Кольцо жёлтенькое.

И снова весёлый смех раздался от американского Истребителя.

— Нет, Николас… Поверь мне, я насмотрелся на множество Истребителей, в том числе, и третьего класса. Вот ты явно не третьего класса. Вот Ольег, — он показал на улыбающегося и жующего Горохова, — точно не Истребитель второго класса. Уважаемый Васъилий, — он показал на вальяжно пьющего пиво Остапова, — точно не Истребитель второго класса. А многоуважаемый лекарь Макс… Да, со стороны похож на Истребителя первого класса. Только он — это не он.

—