Запретный город - Кристиан Жак

— Наконец-то они ушли! — сказал командующий жене, грубо притянув ее к себе. — Эти, наверное, самые докучливые за всю неделю. Но больше они надоедать нам не будут.

— Дорогой, у меня для тебя великая новость.

— У меня будет ребенок?

— Угадал.

— Сын… У меня будет сын!

— А если девочка, так что? Расстроишься?

— Конечно. Но ты родишь мне сына, верю!

И вдруг восторг Мехи как-то угас, а лицо помрачнело.

— Как бы я хотел, чтобы нашу радость разделил и твой отец… Куда там! Ему все хуже и хуже. Мне даже пришлось переделывать последние отчеты — столько в них было ошибок. А его целитель что? Хоть какое-то лечение предписал?

— Я ему советовала не лезть к отцу с разговорами насчет болезни, с которой лекарь, впрочем, и так бы не справился. И он лишь следит за его сердцем — говорит, что оно очень уж слабое. И еще переживать ему запретил: нельзя моему отцу волноваться.

— Боязно мне, Серкета. Выкинет, чего доброго, невесть что, и пойдет прахом все, чего мы так упорно добивались. Тем более теперь, когда у нас вот-вот появится наследник. Надо позаботиться о его будущем, любовь моя.

— Знаешь, я говорила с законником. Рассказала ему о наших трудностях. Разумеется, тайно и без свидетелей.

— И что он думает?

— Мы уже предприняли ряд мер, с тем чтобы воспрепятствовать моему отцу дробить мое состояние в том случае, если разум совсем ему откажет. Но этого недостаточно. Лишь в случае явного и несомненного безумия я стала бы единственным распорядителем нашего имущества.

— А наш договор о разделе имущества ты сохранила?

— Поскольку наследника у нас не было, лучшим представлялось именно такое решение. Теперь дело другое. Мы — слаженная пара, я жду ребенка, а ты — великолепный управляющий. Как только моего отца не станет или же он будет признан невменяемым, я объявлю договор утратившим силу, и все у нас станет общим.

Мехи жадно облобызал Серкету.

— Ты — чудо! И знаешь, одного сына мне будет мало…

Серкета долго размышляла над своим положением. Отец стареет, привычные ему способы обогащения уже не годятся. Правила игры диктует теперь другой хозяин — Мехи. Коварный, лживый, жестокий и пронырливый, он неустанно продвигается вперед и подгребает под себя все больше и больше. А детей рожать — от того или этого… какая разница? Все одно, не Серкете их поднимать, а у Мехи перед глазами все время будет маячить зримое доказательство его мужской силы, которой он придает такое непомерное значение.

Ну а если развод? Тогда за Серкетой остается не меньше трети состояния и она, пусть никто не сомневается, подключит законников и судейских, и уж те постараются, чтобы правосудие оттягало для нее и все остальное. Расторжение договора о разделе имущества он сочтет своей великой победой: он завоевал доверие вздорной бабы, ослепшей и оглохшей от любви. И потому он утратит бдительность. Наблюдать за тем, как Мехи растет, и опять растет, и еще больше растет, как пожинает плоды своих ухищрений, а потом жадно пожирает эти плоды… Так или иначе, будущее обещало быть волнительным, и опасность киснуть в тоске и умирать от скуки ей не грозила.

— Каждый день, — начал свою исповедь командующий, — я возношу молитвы богам за здравие твоего отца. Хоть бы он выздоровел. Если с ним что дурное случится, то я рухну. Пропаду.

— Я ни о чем таком ни единого мгновения даже не думаю, любовь моя. Но не сомневайся: я с тобой. И мы вместе пройдем через это ужасное испытание.

Командующий Мехи пригласил самых близких из своих непосредственных подчиненных и нескольких знатных людей на охоту в папирусные заросли к северу от Фив. Главный управитель западного берега Абри готов был умереть от страха. Он знал, что место опасное и если что стрясется, то можно и не уцелеть. Лодку запросто опрокинет любой взбесившийся бегемот, а там и крокодил не упустит легкую добычу, а еще водоплавающие змеи бывают — да что там: топи кишат ими!

Высокий сановник занял место рядом с Мехи, который, метнув дротик, уже разнес голову крякве. Убиение птиц приносило немедленное и яркое удовольствие, и Мехи гордился своей сноровкой, хвастаясь, что равных ему в этом деле еще поискать.

— Мы могли бы поговорить и в ином месте, — сказал недовольный Абри.

— Не доверяю я вашим подчиненным, да и вашей супруге, пожалуй, тоже, — возразил Мехи. — С тех пор как Нефера оправдали, Место Истины вернуло себе весь свой блеск. Нападать на мастеров теперь — обрекать себя на гибель.

— Ия так думаю! И потому я предложил бы вам отступиться. У нас же есть высокие должности, определенные обязанности…

— И не думайте, мой дорогой.

— Но зачем ожесточаться?

— Смотрите, Абри, как прекрасно! Жизнь здесь раскрывается во всей своей дикости, правит только один закон: убей или убьют тебя. Побеждает тот, кто сильнее.

— Деяние, согласно воле Маат, как раз и состоит в противлении этому закону.

— Маат не вечна! — воскликнул Мехи и метнул дротик в неосторожного зимородка.

Брошенная заостренная палка в птицу не попала, пролетев в пяди от ее тельца.

— Вот, не сдержался и утратил меткость, — пожаловался Мехи. — На охоте самое лучшее оружие — хладнокровие. — Хотите попробовать?

— Нет, я к этому не способен.

— Мы продолжаем наше общее дело, Абри, и вы мне помогаете. Этот случайный промах правосудия не ослабил моей решимости, и я по-прежнему надеюсь на успех.

— Место Истины неприступнее нубийской твердыни!

— Нет неприступных крепостей, бывают неудачные осады. Ныне братство полагает себя укрытым от любого покушения и продолжает труды свои в полной безмятежности. Вот вам и уязвимое место.

Из густых камышей выскочила генетта и тут же скрылась вновь, успев спугнуть диких уток. Оглашая заросли громким предупредительным кряканьем, стая взмыла в воздух.

— Набраться терпения — и бить, бить, бить. По порядку, удар за ударом. И никто от нас не уйдет.

— Это вы о Месте Истины?

— Отчасти, мой дорогой… И я еще кое-что добавлю. А что у вас? Есть новости?

— После того как в братство приняли Нефера Молчуна и Панеба Жара, почти ничего.

— Панеб… это же «руководитель»! Хорошенькую судьбу пророчат новичку его товарищи!

— Не думаю я, что имя всерьез что-то значит.

— Плохо вы мастеровых знаете, Абри. Это же художники. Уверен, что они уже ни о чем не тревожатся, однако мы по-прежнему должны собирать все возможные сведения. Помните, я просил вас оповещать меня о любых отлучках из селения.

— Это уже сделано, но пока ничего нового.

— Как только что-то случится, незамедлительно дайте мне знать.

— Само собой… Но не пора ли нам возвращаться в город?