Не ее дочь - Риа Фрай

– Хорошо, спасибо, что сообщили. Я сейчас же поеду в сервис. Простите, что так получилось.

Он кивнул и снова посмотрел на заднее сиденье.

– Здорово их утихомиривают эти штуковины, да?

– Что-что?

– Планшеты. Всякие гаджеты. Детишки всегда заняты.

– О да. Еще как. Это единственный способ доехать до места, не убившись.

Моя попытка пошутить не сработала, он выпрямился и выгнул спину, как делают беременные.

– Хорошего дня вам обеим. Осторожнее на дороге.

– Спасибо. Вам тоже.

Я проследила, как он идет обратно к машине, и судорожно выдохнула. Пальцы впились в рычаг коробки передач. Приборная доска поплыла перед глазами. Я дождалась, когда он встроится в поток, и поехала следом по шоссе, поддав газу.

Все совершенные ошибки сплелись в неуклюжий узел: красное платье и красный бант, гостиница, походы по магазинам, появление на людях в маленьких городках, Итан, кассирша, полицейский в домике у озера, номера машины, остановки, фейерверк, официантка, чеки в магазинах и мы двое, едущие через всю страну на восток.

Эмма стала для меня слишком важна, чтобы я могла вести себя так беспечно. Мы уже слишком далеко зашли. Я беспокоилась только о том, что происходит с нами сейчас. И это «мы» возникло только в прошлом месяце, изменив все, что я знала о себе и об окружающих.

Слишком поздно притворяться, что можно все вернуть. Я приняла решение, поговорив с Брэдом, с Хэлом, а потом еще с этим полицейским, который после беглого взгляда на мою жизнь попытался сделать какие-то выводы. Для него я была матерью, везущей дочь к бабушке и дедушке в Иллинойс. Если бы он присмотрелся получше, то увидел бы правду. Что мы не очень-то похожи, а набор вещей в машине предполагает, что мы провели в ней больше времени. И насколько мы соответствуем описанию машины, женщины и похищенной девочки, которые едут на восток.

Эти мысли терзали меня еще две мили. Полицейский может проснуться посреди ночи, чтобы почесаться, и вдруг осознать, почему лицо девочки показалось ему таким знакомым. Потому что это совсем другой человек.

Но тогда мы будем уже далеко. Если придется избавиться от машины и достать новую, я это сделаю. Если придется исчезнуть на другом конце страны и лгать всем вокруг, ну что ж. Я сделаю что угодно, лишь бы скрыться от проницательных глаз этих маленьких, незаметных, но всевидящих городков. Мне нужна новая, анонимная жизнь. Больше никаких неуклюжих попыток спрятаться. Я больше не буду незаметно выскальзывать из гостиниц и съемных домов. Нужно нацепить новые личины и привыкнуть к ним, как к старым пальто, самим поверить, что Эмма больше не девочка в красном платье и с красным бантом. Она пухлая блондинка в сарафане, рассказывающая дорожные байки. А я – та, кто ее изменила и подарила другую жизнь.

Я помнила свое прошлое и знала, что если бы мне протянули руку в лесу, предложив остаться или пойти по новой, неизведанной тропе, я бы сбежала. Потому что девочкам вроде нас с Эммой нечего терять. Перед Эммой открыт весь мир, и я хочу ей его дать. Хочу дать ей второй шанс на ту жизнь, о которой она мечтает.

после

Мы тащились по шоссе I-90. Оказавшись в черте города, попали в пробку, и скорость снизилась до черепашьей. Мимо прогрохотал поезд чикагского метро. Синяя ветка, если я правильно помню. Мы остановились в пригороде, чтобы починить габаритные фонари: я посмотрела видео, как самостоятельно установить новые. Если я не буду превышать скорость, не должно возникнуть причин меня останавливать, здесь мне точно этого не надо.

– Видишь, Эмма? Это местное метро, электричка, или просто «Эл».

– А почему оно так называется? Потому что похоже на букву «Л»?

– Да, похоже.

– Или потому что электрическое?

Я засмеялась.

– И это тоже. – Я переместилась на другую полосу. – На самом деле местное метро так называют, потому что оно идет по земле, как электричка, а не под ней, как обычно.

– Наверху?

– Именно так. Забавно, правда?

Я махнула рукой в сторону горизонта. Над ним возвышалась неровная линия черных и зеркальных зданий, словно построенных из конструктора Лего. Я скучала по горам Портленда, подчеркивающим контуры домов, но не сливающимся с ними. Насколько с горами пейзаж становился приятнее, а люди счастливее. Здесь же – просто ряды домов в аккуратной сетке улиц.

По дороге в Чикаго я узнала прогноз погоды. Мы приехали в середине прохладной недели, всего шестьдесят пять градусов[1], и это оказалось приятной переменой после летней духоты. Я поняла, что у нас нет подходящей одежды для прохладной погоды, только пара легинсов и кардиганов.

Мы ползли вперед, приближаясь к центру. Остановиться мы планировали в «Софителе», в самом сердце города, на краю знаменитого района Магнифисент-Майл. Однажды я останавливалась там с Лайзой и чуть не умерла от восторга. Отель находился в тихом месте, но оттуда до всего можно было дойти пешком. Парковка оказалась сущим кошмаром и стоила бешеные деньги, но мне было плевать. Пора позволить себе немного роскоши.

Я планировала пройтись по магазинам, может, сходить на Мичиган-авеню или даже зайти в тот жуткий магазин, куда Лайза затащила меня в последние выходные, чтобы купить дорогущих кукол для дочки.

При мысли о Лайзе внутри у меня все сжалось. Я общалась с ней только по переписке, уверяя, что очень занята по работе. Она привыкла к моему безумному графику поездок. Мы часто не разговаривали по несколько недель. Я могла бы выдать ей ту же байку про поиски матери, но знала, что если она меня услышит, то поймет – что-то не так, а я не готова была напропалую врать лучшей подруге.

Я показала Эмме Уиллис-тауэр, хотя до сих пор называла это здание Сирс-тауэр[2], и Центр Джона Хэнкока. Рассказала ей про Миллениум-парк, новый парк Мэгги Дейли и открытый каток. Чикаго был одним из моих любимых рынков для «КУРСа». Последние несколько лет я часто ездила сюда по работе, и город никогда не надоедал.

– Мы можем поехать в тот парк? Прямо сейчас? Пожалуйста.

При мысли о поиске места для парковки и возможности потерять Эмму в море детей я немного забеспокоилась. В этом городе нужно было всегда быть уверенной, что она держит меня за руку и смотрит по сторонам, прежде чем перейти улицу.

За последний месяц девочка провела в машине, возможно, больше времени, чем за всю жизнь. Я чувствовала себя виноватой. Ей нужно бегать и прыгать, разминать ноги, изучать окрестности и ни о чем не думать, только играть с другими детьми.

– А знаешь что? Давай. Почему бы и нет?

Я знала, как добраться до центра, но понятия не имела, где припарковаться. Мы медленно ползли в вечерней пробке, и я расслабилась среди океана людей без лиц, сама став невидимкой.