Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди - Чарльз Форд

Эмблемы — это телодвижения, мимика и позы, маркированные внутри культурной группы (Джонсон и др., 1975). Для членов другой культурной группы они могут иметь иное или вообще не иметь никакого значения. Примеры эмблем: «протягивание мизинца», пожимание плечами, кивок (да), мотание головой (нет) и приподнимание одной брови для обозначения вопроса и недоверия. Эмблемы — дифференциальные средства невербальной коммуникации. Хотя обычно они контролируются сознанием, но могут проявляться и непроизвольно помимо воли человека. Когда эмблема противоречит сказанному, говорящий невербально выдает свою ложь. Например, слабый кивок (да) подсказывает, что вербальный ответ «нет» — обман.

По Экману (1981), ни одно движение, никакая мимика или изменение голоса не есть безусловное доказательство обмана. Эти знаки могут указывать на то, что говорящий чувствует себя неловко. Попытка ввести в заблуждение — одна из возможных причин его дискомфорта.

Краут (1978) выяснил, что такое же поведение — долго отвечать на поставленный вопрос — вызывает подозрения у аудитории, если есть причины заподозрить обман, но повышает уровень доверия у нее же, если слушатели верят в честность говорящего. Краут вслед за Экманом полагал, что один подобный знак редко является признаком обмана, и невербальное поведение нужно рассматривать внутри контекста. Одинаковые знаки в зависимости от ожиданий собеседника воспринимаются и как доказательство честности, и как признак обмана.

Дети сначала очень доверчивы, но позже их восприятие усложняется, и они способны принимать решения относительно противоречивых сведений, опираясь на свою осведомленность. Мы помогаем своим детям познавать реальный мир и одновременно рассказываем им о говорящих свиньях и медведях, волках, которые переодеваются в бабушек, одетых в черное женщинах, которые летают на метле, и о толстяке, одетом в красное, который раз в год летает по небу на оленьей упряжке. Усугубляя замешательство детей тем, что слова, сказанные иначе (например, похвала с сарказмом), могут выражать противоположное значение.

Дети вынуждены учиться лгать и приобщаться к обману (см. главу 4), также им нужно научиться читать сигналы, чтобы расшифровывать различные формы обмана, характеризующие повседневную жизнь. Когда и как происходит этот процесс? Дети поддаются влиянию взрослых, часто безусловно принимая сказанное или предложенное ими как истину (Экерман, 1983). В наши дни это огромная проблема, потому что многие дети под «руководством» авторитетных взрослых (консультантов, «экспертов» по сексуальному насилию) заявляют о том, что якобы стали жертвами насилия (см. главу 9). На протяжении всего детства ребенок учится дифференцировать новую информацию, в этом процессе сложно определить четкие этапы.

Даже крошечные дети могут точно определять эмоциональное состояние окружающих и разумно оценивать искренность эмоций. Р. С. Фельдман и коллеги (1978) проанализировали реакцию третьеклассников, которые видели, как одни студенты хвалят других студентов, над которыми взяли шефство. Было представлено две ситуации: в первой студенты старались и за это получили похвалу, во второй не прилагали усилий и показывали плохие результаты, но их все равно хвалили. Третьеклассники уловили разницу между честными и фальшивыми высказываниями. Однако восприятие различий в эмоциональном компоненте (подлинных эмоциях) не следует понимать как способность определять умышленный обман. Скорее, это говорит о том, что дети на данном этапе способны анализировать как вербальную, так и невербальную коммуникацию.

В рамках эксперимента, описанного в 4‑й главе, Р. С. Фельдман и коллеги (1979) просили детей в возрасте от 5 до 13 лет попробовать вкусный или невкусный напиток и сделать вид, что оба им понравились или не понравились. Других детей просили оценить видеозапись, запечатлевшую выражение лиц детей, пробовавших напитки, и определить, кто говорит правду, а кто обманывает. Хотя способность детей определять подлинные ощущения находилась в некоторой зависимости от возраста ребенка, но эта закономерность не была безусловной; они ошибались так же часто, как и угадывали. Любопытно, что дети, которые умели поставить себя на место обманщика, значительно лучше определяли ложь.

Дипауло и коллеги (1982 а), доказывая, что маленькие дети едва ли могли распознавать обман, изучали детей постарше и подростков. Они провели эксперимент, в рамках которого участники от 11 до 18 лет изучали аудио- или аудио- и видеоматериалы. Они смотрели и/или слушали взрослых, каждый из которых описывал шестерых человек. Кроме объективных характеристик людей, которые им приятны, неприятны, к кому они относились противоречиво или равнодушно, приводилось еще два ложных описания. В первом положительно характеризовался человек, который им не нравится, во втором они плохо отзывались о том, кто им приятен. Участникам предложили оценить истинное отношение говорящего.

Результаты эксперимента оказались очень интересными.

Они считали, что говорящий действительно испытывает симпатию к человеку, о котором отзывается положительно, и связывали негативные утверждения с обманом, независимо от правдивости сообщения. Другими словами, младшие члены группы видели мир «в розовом свете», поэтому позитивные отзывы (симпатия) вызывали больше доверия, чем негативные (неприязнь).

ДЛЯ САМЫХ МАЛЕНЬКИХ УЧАСТНИКОВ ИССЛЕДОВАНИЯ ИСКРЕННОСТЬ СИМПАТИИ БЫЛА ЕДИНСТВЕННЫМ КРИТЕРИЕМ, ПО КОТОРОМУ ОТДЕЛЯЛАСЬ ПРАВДА ОТ ОБМАНА.

К двенадцатому году обучения подростки уже способны распознавать выражение ложной симпатии. По сути, более взрослые участники эксперимента были больше склонны к цинизму и считали искреннюю симпатию ложью!

Дипауло и ее коллеги объясняли полученные результаты тем, что более взрослые подростки имели больше жизненного опыта, а младших сильнее оберегали. Маленьких детей защищают от суровой действительности и часто обманывают, чтобы сохранить их убеждения. Например, их могут бесконечно хвалить за незначительные заслуги и оберегать от суровой реальности, которая связана с материальными проблемами, болезнями и смертью. Подростки лучше знают мир и, в отличие от наивных и оберегаемых малышей, бывают более подозрительными и циничными, чем требуют обстоятельства.

Как дети учатся распознавать ложь? Ротенберг и коллеги (1989) предположили, что способность распознавать обман зависит от понимания того, соответствует ли речь говорящего его невербальным посланиям. То есть в детстве на определенном этапе у ребенка развивается способность не только понимать слова и «читать» невербальные знаки, но и соотносить эти два канала коммуникации и замечать несоответствия. Теорию подтвердил простой эксперимент — на видеопленку записали положительные, нейтральные и резко отрицательные утверждения в сочетании с разными эмоциями, также положительными, нейтральными и отрицательными. Получилось девять комбинаций утверждений и эмоций (например, «мне нравится эта рубашка» с грустным выражением лица — это сочетание положительного утверждения с отрицательной эмоцией). Дети от 5 до 9 лет без труда распознавали эмоции. Потом их просили определить, «обманывает» ли актер или «говорит правду», в разных комбинациях утверждений и эмоций. Дети детсадовского возраста связывали положительные эмоции (счастливое выражение лица) с правдивостью. Но, несмотря на устойчивость склонности отождествлять истину с положительными эмоциями у учеников четвертого класса, они улавливали несоответствие между словами и эмоциями исходя из несоответствия считать высказывание ложным.