Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

Французского дипломата приняли при дворе Филиппа IV более чем прохладно. Его переговоры с герцогом Оливаресом о статусе Монферрата зашли в тупик. Глава испанского кабинета раздраженно высказал все претензии, которые у него накопились к французской политике. Особое недовольство в Мадриде вызывала откровенная поддержка Францией Соединенных провинций, находившихся с 1621 года в состоянии войны с Испанией. Если Людовик XIII прекратит помощь Голландии, Филипп IV готов будет вернуться к обсуждению статуса Монферрата, но до тех пор… Именно так поставил вопрос Оливарес перед французским послом. Граф де Ботрю парировал: «В таком случае верните нам Неаполь, Милан, Наварру и Артуа…» После подобного обмена любезностями переговоры утратили всякий смысл, о чем Ботрю и сообщил Ришелье.

В начале января 1629 года кардиналу удалось окончательно убедить Людовика XIII в необходимости военного выступления против герцога Савойского и поддерживавшего его губернатора Милана. В Монферрате, как до этого в Вальтелине, затронута честь Франции и ее короля — «защитника права и справедливости». Людовик XIII принял решение лично возглавить армию. Выступление он назначил на 15 января 1629 г.

За два дня до намеченного похода у короля состоялось совещание, на котором Ришелье изложил свои соображения в отношении внутренней и внешней политики Франции. По существу, это была развернутая программа действий на обозримое будущее.

Во внутриполитическом плане упор был сделан на укрепление единства и сплоченности государства. Король должен самым решительным образом подавлять все проявления непокорности со стороны своих подданных, его абсолютная власть должна распространяться на все, даже самые удаленные уголки государства. Во Франции не может быть никакой другой власти, кроме власти короля, осуществляемой через его представителей на местах. Пора положить конец практике купли-продажи и наследования должностей; все должности даруются королем и им же отнимаются. Срочные меры требуется осуществить по реорганизации финансового управления королевским доменом, что развяжет правительству руки в проведении последовательной экономической политики. Наконец, необходимо укрепить морально-нравственные устои общества, чему может способствовать назначение во главе епархий способных, энергичных людей.

Что касается внешней политики, то здесь Ришелье преследовал конкретную цель — «остановить возвышение Испании». Конфликт с Испанией, по глубокому убеждению кардинала, предопределен непомерными амбициями Мадрида на мировое господство. Франция не может допустить утверждения габсбургской гегемонии в Европе, задевающей ее жизненные интересы. Ради своего будущего Франция обязана противодействовать осуществлению испано-австрийских планов. Залогом успешного решения этой задачи, как считает Ришелье, служат внутреннее единство, экономическая и военная мощь Франции. Другое важное условие — укрепление традиционных антигабсбургских союзов. Франция должна строго выполнять свои обязательства по отношению к союзникам, если хочет, чтобы и ей оказали поддержку в трудный час. Ришелье ставит вопрос о развитии путей сообщения с ближайшими соседями Франции и сравнивает эти пути с «открытыми дверями, позволяющими в случае необходимости войти во все соседние государства и предоставить им гарантии от испанского гнета». Он говорит о «жизненной необходимости» расширения восточных границ Франции до Страсбурга, необходимости из тех же соображений безопасности добиться установления французского суверенитета над Женевой и Нёвшателем. Делом чести короля Франции остается возвращение под свою власть Наварры и Франш-Конте, отторгнутых у нее Испанией.

Будущее Франции в немалой степени зависит от ее морской мощи, от развития ее военного и торгового флота. Следует уделять более пристальное внимание реконструкции старых и строительству новых морских портов, облегчающих общение со Старым и Новым Светом. Таковы были основные положения, высказанные Ришелье в отношении внутренней и внешней политики Франции. Но он не ограничился этим, а позволил себе затронуть весьма щекотливую тему об обязанностях короля и членов его семьи, на которых лежит груз исторической ответственности за судьбу страны.

Воздав должное высоким качествам Людовика XIII, Ришелье высказал и свои пожелания в адрес короля — быть более постоянным и последовательным в осуществлении задуманного, поменьше подозрительности и мнительности, побольше расположения и доверия к тем, кто ему верно служит. Словно предчувствуя дальнейшее поведение Гастона Орлеанского, кардинал советует королю быть внимательнее к единственному брату, подверженному дурному влиянию и по этой причине вовлекаемому в различные небезопасные для государства авантюры. То же самое можно сказать и об отношении Людовика XIII к многим знатным особам при дворе — он откровенно третирует их, часто незаслуженно. Король обязан быть выше обычных человеческих слабостей; такие чувства, как ненависть, зависть, жестокость, не должны находить место в душе помазанника Божьего. Все его действия, поступки и принимаемые решения должны диктоваться исключительно интересами государственной целесообразности и пользы, но не личными симпатиями и антипатиями, как бы ни были они сильны.

Непостоянство Людовика XIII, по-видимому, внушало Ришелье наиболее серьезные опасения. Поэтому он вновь обращает внимание короля на этот его недостаток. «Многие не без оснований думают, — заявил Ришелье, — что Его Величество по природе своей неохотно занимается делами и с легким сердцем отказывается от дел, требующих больших усилий, даже в том случае, если они обещают принести богатые плоды».

Ришелье высказал свое мнение и о королеве-матери, отметив наряду с ее «общеизвестными» достоинствами главный, на его взгляд, недостаток — чрезмерное доверие к сплетням и слухам, склонность искать происки там, где их нет. Такие оценки мог себе позволить только человек, глубоко убежденный в прочности своего положения. Чтобы еще раз убедиться, что это именно так, Ришелье в завершение своего выступления заявил о готовности немедленно подать в отставку, если высказанные им соображения и критические замечания вызвали несогласие и тем более недовольство Людовика XIII и Марии Медичи. Король и королева-мать в один голос заверили Ришелье в своем абсолютном доверии.

Поблагодарив за оказанное высокое доверие, Ришелье посоветовал Людовику XIII на время его отсутствия в связи с начинающимся походом поручить регентство королеве-матери. Это был его подарок патронессе за оказанную ему поддержку. Король согласился с Ришелье, в очередной раз уязвив самолюбие Анны Австрийской и Гастона Орлеанского.

С тех пор как кардинал взял в свои руки бразды правления, отношения с Марией Медичи стали постепенно портиться, особенно по мере того, как политика Ришелье приобретала все более откровенную антигабсбургскую направленность. К тому же Ришелье все меньше считался с мнением своей недавней покровительницы. Он практически перестал бывать у нее, ссылаясь то на крайнюю загруженность, то на нездоровье. Трудно сказать, почему Мария Медичи изменила отношение к своему любимцу. Политические ли соображения сыграли роль или уязвленное женское самолюбие? Наверное, и то и другое сплелось в запутанный клубок, который не смогла бы распутать и сама королева-мать.

15 января 1629 г., как и было намечено, Людовик XIII и Ришелье во главе армии выступили из Парижа. Король счастлив — он откровенно предпочитает военное дело утомительному сидению над государственными бумагами и не менее утомительным официальным церемониям. Военные походы, охота да еще музицирование, к которому он пристрастился, — пожалуй, это все, что способно было доставить удовольствие Людовику Справедливому, как нарекли его придворные угодники «именем народа». 14 февраля армия вступила в Гренобль, где остановилась для короткой передышки. В Вене были убеждены, что в условиях суровой зимы французы не решатся перейти через Альпы. Они явно недооценили Ришелье, равно как и не учли того факта, что присутствие короля значительно повысило боевой и моральный дух армии. 1 марта королевская армия, успешно преодолев горные перевалы, перешла границу и вторглась в Пьемонт в районе горы Женевр. 6 марта французы захватили город Сузу. Удар был настолько неожиданным, что Карл Эммануил и его старший сын принц Пьемонтский поспешили запросить перемирия. 11 марта принц Пьемонтский лично прибыл в Сузу, где расположил свой лагерь Людовик XIII. Он передал обещание Карла Эммануила вывести савойские войска из Монферрата и заявил об отказе от всяких претензий на него в будущем. Герцог Савойский и принц Пьемонтский даже согласились передать Людовику XIII цитадель Сузы, а также взять на себя снабжение французской армии в Пьемонте. Находясь в Сузе почти до конца апреля 1629 года, Людовик XIII и Ришелье принимали послов из Рима, Венеции и других итальянских государств.