Дикая весна - Монс Каллентофт

Малин знает, на что он смотрит.

Теперь она осознает это – ведь она мгновенно охватила взглядом кабинет, едва войдя, но потом, в течение доли секунды, вытеснила увиденное, потому что ей не хотелось даже пытаться понять, что происходит. Потому что… Кем может быть эта женщина лет шестидесяти, сидящая в другом кресле и не сводящая с меня глаз, которая улыбается дружелюбной, но профессиональной улыбкой?

Малин делает шаг в глубь кабинета, протягивает руку женщине в кресле, словно они оба, и женщина, и кресло, требуют к себе уважительного отношения, и произносит:

– Малин Форс. А вы кто?

– Сядьте, – говорит адвокат. – Добро пожаловать.

– Да, сядь, – поддакивает папа.

Малин вовсе не желает садиться, никто не смеет ей указывать, что ей делать, но тут пожилая дама кивает ей, словно говоря взглядом: «Все будет хорошо, только сядь сначала», и Малин узнает этот взгляд – не раз сама она смотрела таким взглядом на людей, когда ей предстояло сообщить им о смерти близких или принести другие плохие новости.

Она садится на неудобный деревянный стул, стоящий между креслами, и смотрит на отца, но тот упорно избегает встречаться с ней взглядом. Его плечи опущены, как будто на них давят стыд и тайна, которая неоправданно долго оставалась тайной.

Адвокат.

Он стискивает зубы, и Малин понимает, что он в тяжелом похмелье. Это чувство ей самой хорошо знакомо; она знает, как нужно напрячься, чтобы руководить ситуацией, взять под контроль все происходящее, чего от него все и ожидают.

«Текила, – думает она. – Всё на свете за рюмочку текилы».

И она глубоко вонзает ноготь указательного пальца в подушечку большого и ощущает внутри себя этот образ – мальчик без лица, которого она так часто видела в своих снах, так много раз, так много лет, и которого искала, сама не понимая, что ищет. «Эта женщина, сидящая в кресле, – моя настоящая мать? Именно поэтому ты всегда отворачивалась от меня, мама, и мне приходилось искать твою любовь?

Но нет. Этого не может быть.

Мама. Я видела фотографии тебя с большим животом, когда ты носила меня. Когда вы катали меня в коляске. Так кто же эта женщина? Что она здесь делает?»

– Кто вы такая?

И Малин замечает, что говорит агрессивным тоном, хотя и не хочет вести себя агрессивно, но чувствует себя прижатой в угол – кто-то угрожает ей в том самом глубинном, и если тьма – единственное, что есть у человека, то он цепляется за нее до последнего.

Не правда ли?

Все так поступают.

– Это Бритта Экхольм из интерната «Норргорден» в деревне Шёплуген в Хельсингланде.

Женщина кивает.

Малин кивает в ответ, затем поворачивается к отцу и спрашивает:

– Что она здесь делает? Кто она такая?

* * *

Туве сидит в саду возле дома Янне в надежде немного загореть к выпускному в школе.

«Мама.

Я люблю тебя, мама, какие бы глупости ты ни вытворяла. Но мне кажется, что ты больше всего нуждаешься в человеке, с которым можно обняться, который любит тебя такой, какая ты есть.

Иногда у меня возникает ощущение, что ты не справишься, что ты поддашься темноте и снова начнешь пить, что ты просто ждешь повода, чтобы влить в себя текилу.

Я видела такое у нескольких парней в гимназии. Они пьют так, как иногда ты. Словно завтрашнего дня не существует, словно в их генах заложено одно стремление – разрушить самих себя.

Я люблю тебя, мама, помни об этом, я никогда тебя не брошу.

Хоть я и уеду от тебя».

* * *

Янне видит Туве, сидящую на солнышке, откинувшись на пластмассовом стуле.

Он стоит на шаткой лестнице возле яблонь, растущих в саду, и водит секатором по веткам. Понимает, что надо бы пригласить садовника, чтобы получить максимальный урожай со своих фруктовых деревьев, но у кого есть средства приглашать профессионала на обрезку?

«Туве.

Такое ощущение, что ей досталось от нас обоих все самое лучшее.

Ум и целеустремленность Малин.

Мое спокойствие, но не страсть к перемене мест, и ей не досталось мое нежелание нести ответственность, стремление повернуться и бежать прочь, едва в отношениях наметилась малейшая напряженность.

Скоро она уйдет от нас во взрослую жизнь. Ее предназначение куда выше, чем наше. Это совершенно очевидно. Мы с Малин не склонны мечтать о великом. Возможно, мы неплохо делаем свое дело – и даже местами очень хорошо, но на этом всё».

Несколько больших ветвей падают на землю. Трава под ними светло-зеленая после нескольких солнечных дней и отсутствия настоящего тепла и влаги.

«После нас ничего не останется.

Твоя мама, Малин, тоже не оставила следа на земле, но она не умела даже выразить любовь к своему собственному ребенку, даже этого не хотела брать на себя, а мы всегда это делали, хотя я знаю, что тебе иногда кажется, что мы делали это недостаточно – показывали нашу любовь к Туве, что мы каким-то образом все ей испортили своей неспособностью разобраться в собственной любви.

Но она справилась с этой ситуацией.

Она сильнее нас – мы никогда такими не были и никогда не станем».

Янне роняет на землю секатор.

«Проклятье», – думает он. Слезает с лестницы. Опускается на колени рядом с одиноким садовым инструментом. Видит перед своим внутренним взором лицо другой женщины, но даже не решается представить себе, как поведет себя Малин, если все зайдет так далеко, что будет оглашено публично. Туве ничего не знает – такое ощущение, что она даже ни о чем не подозревает; она полностью занята своей жизнью и может быть слепа к некоторым вещам, как это могут только подростки.

Секатор снова у него в руке.

Но, возможно, эти отношения все же станут официальными.

«Малин.

Может быть, это единственный способ обрубить те связи, которые есть между нами, связи взрослой любви, которые все еще соединяют нас.

Их пора обрубить. Мы все же навсегда останемся соединенными в Туве.

Она – это мы, самое лучшее от нас двоих, наш человек».

Мы видим тебя, Малин, в конторе адвоката. Сейчас ты узнаешь нечто важное; ты возмущена и напугана, и ты чувствуешь, что взорвешься от всех тех чувств, которыми перенасыщен воздух в кабинете, где вы все собрались.

Адвокат представил тебе женщину.

Она попросила разрешения сама рассказать, кто она такая. Будь спокойна, Малин, – она не твоя мать.

Сейчас она начнет говорить, и хотя весь твой мир покачнется, знай: то, что она тебе расскажет, – это новая возможность, подарок, и, вероятно, самый прекрасный подарок.