Междуглушь - Нил Шустерман

— Ну вот, — кивнул Ник, — живые — они богатые, неважно, сознают они это или нет. Как по мне, так мы тоже заслуживаем хотя бы маленькой доли того, чего нас лишили.

Исайя не выразил ни согласия, ни несогласия.

— Ну, ладно, — сказал Ник. — Кто следующий?

Почти все руки взметнулись вверх: «Я! Я! Я!»

Ник обернулся к Исайе:

— Дай мне список из десяти разумных требований, и мы посмотрим, что можно сделать.

* * *

Ник рассчитывал, что Исайя разберётся и отделит необходимое от прихоти. Он не ошибся.

— Половина из них хотела себе собаку или кошку, — сообщил Исайя, когда появился в салон-вагоне со списком.

Он глянул на Кудзу — тот был очень занят: слизывал шоколад отовсюду, куда мог дотянуться. Шоколад — яд для живой собаки, но у междумирной с ним проблем не возникало.

— Этого я и опасался, — сказал Ник. — Что ты им сказал?

— Сказал, что забирать у собак и кошек их нормальную жизнь неправильно.

— Я проделала такое только один раз, — смущённо проговорила Цин. — Владелец Кудзу лупил его почём зря. Должна же я была спасти беднягу! Ну, и вырвала его оттуда — по-другому не получалось.

Услышав своё имя, пёс подошёл к беседующим и перевернулся на спину, ожидая, чтобы ему почесали живот. Исайя подчинился.

— Бил собаку! Да тебе надо было вырвать у него сердце, раз уж ты взялась за дело!

— Я и вырва… — Но тут Цин запнулась. — Ну, почти… То есть, я бы и вырвала, но собака смотрела… Нельзя же было делать это у него на глазах! Или как?..

Кудзу мурчал, словно котёнок, пока Исайя чесал ему живот, приговаривая:

— Ах ты, собачка, собачечка…

Затем он разогнулся и протянул Нику список.

— Вот — здесь десять очень нужных вещей. Давай глянем, что она сможет сделать.

Все запросы в списке были тщательно продуманы, и хотя их выполнение заняло немалое время, всё удалось как нельзя лучше. Среди требований были: саксофон и гитара для двух ребят, которые не играли с того самого дня, когда перешли в Междумир; шестая книга Гарри Поттера — единственная из всех, по какой-то причине никак не желавшая переходить в вечность сама по себе; Библия — вообще-то они переходили постоянно, но запрос был раздобыть на португальском языке… Для девочки, у которой были кисти, но не было красок, Цин стащила целый набор акварели. Для ребятишек помладше — большую коробку с шестьюдесятью четырьмя цветными фломастерами. Мальчику, зрение которого и в Междумире оставалось таким же плохим, как и при жизни, она принесла очки. Остальные запросы касались спортивного снаряжения — того отчаянно не хватало. Ник был удивлён: Исайя не попросил ничего из еды; и, как выяснилось, у предводителя послесветов Атланты были на то свои причины.

Как только все десять просьб были выполнены, Исайя пригласил Ника на беседу с глазу на глаз. Жилище Исайи было уютным, но скромным не по чину. Он жил ничуть не лучше, чем любой из его подопечных, единственное — комната была попросторней. Здесь стояла кровать — наверняка лишь для проформы, поскольку большинство послесветов — особенно лидеры — предпочитали не спать. Из обстановки можно назвать простой кухонный стол пятидесятых годов двадцатого века, оранжевый кожаный диван, скорее всего из семидесятых, да несколько хлипких на вид стульев с круглой спинкой, из тех, какие были в моде во времена бабушки Ника. Ник сделал в уме заметку: сказать Цин, чтобы натаскала Исайе приличной мебели.

Ник присел на диван, сообразив, что убрать с кожи шоколадные пятна проще всего. Исайя расположился напротив, на одном из бабушкиных стульев.

— Ну, я дал тебе возможность показать себя, — промолвил он. — Теперь выкладывай, чего тебе от нас надо.

Ник понимал: граница между подарком и взяткой весьма расплывчатая, и мог лишь надеяться, что находится по правильную сторону этой границы.

— Я мог бы дать все эти вещи твоим послесветам даром, — сказал он, — но ты прав. Есть пара вещей, о которых я бы хотел тебя попросить.

— Просить-то ты можешь… но ещё вопрос, получишь ли.

Ник прокашлялся, так что его голос потерял свой густой шоколадный тембр.

— Во-первых, мне нужна информация. Я хочу узнать о других послесветах в городах и местечках Юга. Мне нужны конкретные цифры, если они у тебя есть, и ещё хочу узнать — что это за послесветы? Они друзья или враги? С ними легко договориться или их нужно избегать? Ну, ты понял.

— Ладно, — сказал Исайя. — Я расскажу тебе всё, что знаю о Юге. — Он откинулся на спинку, и стул скрипнул. — Но это же ещё не всё, правда?

Ник помедлил. Ох, это будет непросто! Он постарался усесться попрямее на продавленном диване и глянул Исайе в глаза.

— Мне бы хотелось пятьдесят твоих ребят.

Выражение лица Исайи мгновенно и зримо изменилось — черты его словно застыли.

— Они не продаются! — прорычал он.

— Нет, я вовсе не это имел в виду! — поправился Ник. — Мэри Хайтауэр — угроза для всех нас, и я уверен — она собирает армию. А это значит, что мне тоже нужна армия. Вот я и прошу у тебя пятьдесят добровольцев. Только тех, кто захочет пойти. Я никого не принуждаю.

Исайя тоже ответил не сразу.

— Не нравится мне это, — признался он наконец. — Совсем не нравится… но что-то мне говорит, что жить под властью Небесной Ведьмы будет куда хуже.

Ник наклонился вперёд.

— Так как — ты это сделаешь? Спросишь добровольцев?

— Если я дам своё благословение, ты получишь добровольцев, — ответил Исайя. — Но для этого «десяти разумных требований» будет маловато.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

* * *

Исайя хотел пира горой. Рождественского праздника для всего своего облака, и неважно, что на дворе стояло лето. Ник махнул рукой: в мире без времени любой день можно назвать так, как тебе хочется.

— Все знают, как трудно в Междумире найти еду, — веско заговорил Исайя. — Ты видел, что с ними сталось при виде того мороженого. Они бы там все поперебесились, если бы я не следил за порядком. — Исайя указал на маленькую чашку, в которой лежало лишь одно целое китайское печенье судьбы. — По большей части нам достаются эти проклятые печенья, и когда они пророчат что-то плохое, никто даже крошки доедать не хочет.

— Так что, — спросил Ник, которому как никому другому было известно, что все печенья судьбы в Междумире говорят правду, — последнее пророчество было хорошим или плохим?

Исайя вздёрнул брови.

— Сначала я думал, что плохим. Но, может быть, оно не такое уж плохое, как выясняется.

— И что в нём было написано?

Исайя взглянул на него с еле заметным намёком на улыбку:

— Там было написано: «Да будет вам горько-сладко».