Тайна подземного хранилища - Жаклин Уэст

Он слегка приоткрыл глаза.

Но этот свет был электрическим. Вэн увидел уличные знаки. И граффити. И рекламы шампуня и мобильных телефонов.

Он пролетел мимо платформы. Его подхватил совсем не поезд, а существо, будто вылепленное из тумана и росы. У него были пушистые уши, узловатые пальцы и огромные и круглые, как у лемура, глаза.

– Лемми? – выдохнул Вэн.

Желаниед вдруг резко свернул вбок и пронёсся над пустой платформой. В следующую секунду по путям прогрохотал настоящий поезд. Завизжали тормоза, и он скрылся в туннеле.

Лемми пролетел над турникетами, над цементной лестницей и поднялся к рассветному небу. Всё это время он прижимал Вэна к своей дымчатой груди. Под ними замелькали улицы. Они взлетели выше зданий и зелёных пятен садов на крышах, мимо бесконечных рядов окон, блестящих в предрассветном свете. Лемми крепко держал Вэна.

Казалось, его несёт плотное облако тумана. Тело желаниеда было прохладным, почти холодным, и лёгким, как сладкая вата. Вэн мог видеть сквозь него улицы внизу. Любой другой бы испугался, но у него за плечами уже был полёт по городу на пластмассовых санях. Поэтому Вэн не боялся. Более того, он уже давно не чувствовал себя настолько в безопасности.

Лемми по дуге спустился к парку и пронёсся между макушками деревьев. По ногам Вэна захлестали листья. Затем Лемми опять поднялся, пролетел несколько кварталов сонных частных домов и булыжных улочек и наконец медленно и мягко, словно тополиный пух, опустился на край знакомой крыши.

Вэн взглянул вниз и увидел задний двор Греев. Прямо под ним было открытое окно в его красную спальню.

Туманные лапы Лемми разжались.

Вэн покачнулся, но удержался на ногах и посмотрел в большие, размером с обеденные блюда, глаза желаниеда.

– Кто загадал желание меня спасти? – спросил Вэн. – Галька?

Существо наклонило голову вбок и дёрнуло пушистыми ушами.

– Она стянула монетку у мистера Фэлборга? – не сдавался Вэн. – Или кто-то ещё узнал, что я в беде? Барнавельт? Создания вообще могут загадывать желания?

Лемми моргнул.

– Кто это был? – повторил Вэн. – Кто пожелал меня спасти?

Желаниед ещё секунду смотрел на него, после чего поднял переднюю лапу с длинными узловатыми пальцами и хлопнул себя по груди.

– Ты? – прошептал Вэн.

Лемми продолжал молча на него смотреть.

– Коллекционеры сказали… они сказали, что вы все становитесь опасными. Что когда вы большие и сильные, вы… меняетесь. – Он коснулся пушистой лапы Лемми. – Но ты не выглядишь опасным. Ты стал больше, но… ты – это всё ещё ты.

Лемми дотронулся до плеча Вэна. Прикосновение было лёгким, как вздох.

– Спасибо, – сказал Вэн. – Спасибо тебе, Лемми.

Уголки рта желаниеда приподнялись.

Он медленно воспарил над крышей, на секунду зависнув в воздухе напротив Вэна. Затем стремительно взлетел, взмахнув на прощание хвостом, и скрылся из виду.

Вэн ещё долго простоял на крыше, смотря в небо.

Взобравшись назад в окно, он захлопнул створку и по привычке проверил углы, заглянул под кровать и в шкаф, но не нашёл ни одного паука.

Валет и стражники всё ещё его ищут? Или Коллекционерам стало известно, что произошло с Галькой и мистером Фэлборгом, и все наконец узнали правду?

«Правда». Это слово заставило ноги Вэна прирасти к полу.

Хоть кто-нибудь знал правду?

Что, если Галька на самом деле хотела вернуться к мистеру Фэлборгу и всё это время манипулировала Вэном? Или она обманывала мистера Фэлборга сейчас, притворяясь, что хочет быть с ним? На какой стороне она была на самом деле? Могло ли быть такое, чтобы человек узнал нечто столь важное, что он уже не мог занять чью-то сторону?

Вэн повернулся к окну. Солнце наконец-то выглянуло из-за горизонта. Небо с редкими облаками окрасилось в золотисто-розовый. Свет заливал улицу за улицей, дом за домом, и каждый из них хранил свои секреты. Ещё никогда мир не казался Вэну таким огромным. В конце концов, он отвернулся от окна, взобрался на широкую и упругую кровать, снял слуховые аппараты, уткнулся лицом в пухлые белые подушки и заснул, прежде чем успел натянуть на себя одеяло.

Тем утром в доме Греев все встали поздно.

Мама Вэна и мистер Грей засиделись допоздна, разговаривая и смеясь, и проспали почти до полудня: мама Вэна на диване в кабинете на первом этаже, а мистер Грей в своей спальне наверху. Дверь в комнату Питера оставалась закрыта часов до двух. А Вэн вообще спал как убитый.

Когда он проснулся, солнце было уже высоко. У него ушло несколько секунд на то, чтобы вспомнить, где он, после чего он прокрутил в обратном порядке все события прошлой ночи. Гигантский Лемми. Надвигающийся поезд. Галька и мистер Фэлборг. Выпущенные из камер желаниеды. Зверь в Хранилище.

Его голова была как наполненная до краёв кружка.

Он скатился с кровати и надел штаны и рубашку. Вставив в уши слуховые аппараты, он сбежал по лестнице вниз.

На кухне витал запах кофе. Эмма подняла глаза от книги и улыбнулась Вэну.

– Доброе утро, – сказала она. – Или, точнее, добрый день. Хочешь, я приготовлю тебе поздний завтрак?

– Можно мне хлопьев? – спросил Вэн.

– Конечно!

Няня принялась открывать и закрывать шкафчики.

– Где все? – спросил Вэн под перестук.

– Мистер Грей… встречи целый день. Питер наверху… видеоигры… а твоя мама отдыхает в кабинете.

– Я схожу поздороваюсь.

Вэн на цыпочках подошёл к двери в кабинет.

Мама лежала на полосатом шёлковом диване. Медно-рыжие волосы были затянуты в неаккуратный узел на макушке. Из-под пледа с бахромой торчала нога в толстом белом гипсе. Она читала номер «Новостей оперы». Даже стоя на пороге, Вэн мог уловить запах лилий от её духов.

Возможно, она тоже его унюхала, потому что опустила журнал и повернулась.

– Ну привет, соня, – улыбнулась она и приглашающе развела руки. – Хорошо спал?

Вэн бросился через комнату и прыгнул в её объятия.

– Выглядишь усталым. – Она прижала ладонь к его щеке. – Непохоже, чтобы ты хорошо спал.

– Не очень, – сказал Вэн, не поднимая глаз от маминого шёлкового халата цвета слоновой кости.

– Я знаю, это странно – быть здесь. – Мама понизила голос: – Но это временно. – Она сжала руку Вэна. – И пусть мы живём с Греями, но мы – это всё равно мы, только ты и я. Дуэт. Навсегда.

Вэн кивнул, но ему трудно было говорить из-за комка в горле.

– Что не так, Джованни?