Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Лизавета опять поджала губки.

– Я знаю, вы не оставляете попыток помочь тому, кто слишкомслаб, – помолчав, сказала она. – У вас душа сильнее разума, Володя.

– Это точно, – согласился Архипов. – Разума у меня вовсеникакого не осталось. Только не надо приписывать мне никакого рыцарскогоблагородства! Если бы ваша Маша была тучной старухой восьмидесяти восьми лет, ябы и пальцем не шевельнул! Вот ей-богу! Неужели вы этого не понимаете?

– Все понимаю я, – успокоила его Лизавета, – все вижу. Когдасольются две души в одну, пространство вечное вокруг наполнится горячимсмыслом. И возликуют силы добрые, а злые поверженными будут навсегда.

– М-м… – застонал Архипов. – Ничего вы не понимаете! Выподсунули мне Машу, а я вовсе не желаю сливаться с ней душой!

– От вас желанье это не зависит.

– А от кого зависит? От вас, что ли?

– Все силы добрые на вашей стороне, – шепнула Лизавета, какбудто открыла ему некий секрет. Даже по сторонам оглянулась пугливо – неподслушивает ли кто.

Никто не подслушивал, кроме Тинто Брасса, который опятьпринялся скулить за деревянной ногой бывшего гриба.

– Со временем все сами вы поймете. Пока же почитайте книгу,ту, что я в руках держала, когда обрушилась мерцающая тьма.

Архипов молчал.

– Как неуютно, – добавила Лизавета, выглянула из-под зонта ипосмотрела вверх, на темное небо, – но тучи скоро развеются, и новый деньпридет, наполненный и солнцем, и добром!

Потом она посмотрела на архиповские ботинки.

– А ноги надобно держать в тепле, Володя, – назидательносказала она, – особенно когда болит спина.

– Откуда вы знаете? – буркнул он.

Вдруг желтый свет ударил по глазам, а острый звук резанулуши. И Архипов моментально пришел в себя.

Он стоял в луже посреди двора, возле распахнутой двери своеймашины и был с головы до ног мокрый. Сзади ему сигналил какой-то нетерпеливыйводитель. Сигналил и мигал фарами. Лизаветы не было.

Архипов отступил в сторону, “москвичек” пролетел мимо него,обдав с головы до ног грязной водой, а водитель, чувствуя себя в полнойбезопасности, еще напоследок пальцем покрутил у виска – стоят посреди дорогивсякие богатые придурки! Они думают, что раз у них джипы, значит, им, козлам,все можно – на дороге стоять, к примеру! А вот мьгах водой из лужи! Ну?!.Каково?!.

Что-то странно захрустело под колесами серой машины, и,пропустив ее, Архипов как во сне присел и потрогал ладонью мокрый асфальт.

Подбежал Тинто, ткнулся носом в плечо и зарычал на то место,что трогал Архипов.

Лужа, которая натекла с Лизаветиного зонта, оказаласьзамерзшей. Архипов отломил большой кусок льда и подержал перед глазами. Лед былтвердый, неровный и быстро таял. С него капало, вода текла по запястью,заливалась за рукав.

* * *

Никто не встретился ему в подъезде, даже звуков никаких недоносилось – казалось, что подъезд вымер, как давеча двор, где он беседовал сЛизаветой.

Вызванный лифт ехал к нему, громыхал и постукивал, как будтовагонетка с углем.

Что это за ерунда? Он, кажется, всерьез верит в то, чтобеседовал на улице… с привидением. При этом “спально-окраинный” московский дворбыл вопиюще пуст – никто не шел за пивом, не выгуливал собаку, не целовался слюбимой, не заводил машину.

Проехал серый “москвичек” с удальцом-водителем, обдалАрхипова холодной водой, прогнал привидение.

Было или не было? Приходила Лизавета или нет? А лед на лужев июне месяце? Как тогда – синяк на руке, там, где он щипал себя за кожу, чтобыпроснуться.

Ему.следовало бы думать о предстоящей “операции”, ноЛизавета, как всегда, своротила его мысли в другую сторону. Что за книга, о чемона толковала? Или это все из той же серии – струна души, звук вселенной,мысли, словно быстрокрылые орлы?!

Лифт приехал, потряс дверьми, потом кое-как открыл их,Архипов погрузился, позвал Тинто Брасса и поехал на десятый этаж – штурмоватьвражескую крепость.

Гриф от штанги в промокшей газете оттягивал ему руку.

Хорошо Лизавете говорить, что “энергия добра” на егостороне! Что-то он никакой такой энергии не чувствует, и вообще ничего нечувствует, кроме задавленной паники, которая то и дело пытается выйти из-подконтроля.

И ноги действительно промокли и теперь неприятно чавкали вботинках.

Когда-то теперь он протянет их к животворящему огню?

Хорошо бы не протянуть их вовсе. Так сказать, в глобальномсмысле.

Лифт приехал, потряс дверьми и выпустил Архипова нацементную площадку. Следом вышел Тинто Брасс, покрутил пудовой башкой.

Куда ты меня привез? Что мы тут станем делать? И чего тебедома не сиделось, где есть матрас и чудная круглая подушка!

– Помогай мне, – попросил Архипов, – хоть как-нибудь.

Конечно, Тинто был “ученый”.

Когда-то Архипов учил его сидеть, лежать, стоять, бегать полесенке, брать барьер, а еще Тинто знал команду “охраняй” и команду “взять”.Очень быстро учение надоело им обоим. У Тинто был такой вид, как будто он ужезаранее все знал и учить его просто нечему. Архипов, подавая команду “голос!”,чувствовал себя дураком, когда Тинто начинал лениво и размеренно гавкать.

С тех пор повторением пройденного они никогда не занимались,и Архипов был уверен, что пес все забыл. Он и брал его для страховки в качествепсихологического оружия.

В спине все подобралось и замерло – чтобы потом, послеадреналиновой атаки, скрутиться в узел от злобной боли, – но сейчас спина емуне мешала.

Архипов передохнул – дальше тянуть невозможно, надо илизвонить, или уезжать! – и нажал кнопку. Звонок затренькал.

Архипов подумал, и нажал еще раз, и долго держал, чтобытреньканье стало требовательным и наглым. За дверью стукнули еще какие-тодвери, и мужской голос спросил раздраженно:

– Кто?!

У Архипова моментально вспотел загривок.

– Открывай давай! – громко сказал он и посмотрел на Тинто.Тинто в ответ посмотрел на него. – Меня хозяин к Витьку прислал!

– Кого еще он прислал на ночь глядя… – бормотнули за дверью,а потом защелкали замки, и дверь приоткрылась. – Ну? Чего надо?

Расчет был верен – он назвал правильное имя, и правильное,привычное слово “хозяин”, и охранник не стал немедленно звонить хозяину ивыяснять, кого он там и зачем прислал. Все же не Бена Ладена они охраняли, иденежки, судя по всему, им платили не как за охрану этого самого Ладена, будьон неладен!