Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Предусмотрели все. Обряд венчания – “союз двоих, скрепляющийсердца младые”. Обряд крещения – “в лесу, среди цветов и трав, свое дитя мыпосвящаем богу”. Обряд похорон – “не место скорби тут, ибо бессмертен дух, аплоть собою недра осеняет”…

Осеняет недра, черт побери все на свете!..

Все это Архипов подробнейшим образом изучил. Воздал должное“ритуалу брачной ночи”, согласно которому молодые вовсе не должны предаватьсягнусным плотским утехам, а, сидя под звездами, мечтать о будущем ребенке. Утехидозволялись только после того, как ребенок оказывался хорошенько обдуман, таксказать, со всех сторон. Согласно “ритуалу”, этот самый ребенок непременнодолжен получиться с первого раза, таким образом отпадала необходимость вдальнейшем разврате. Если не получался, следовало продолжать обдумывание.

У-уф!..

Тут Архипов заподозрил, что кто-то из них импотент – то лиДобромир Безсмертный, то ли господин Ослов, а может, и оба сразу. И опятьподивился невиданной ловкости – так, сразу, одним приемом, обезопасить себя отлюбых дамских притязаний, раз и навсегда решить проклятую проблему – я ничегоне могу, но это не плохо, а хорошо.

Давайте снизим потребности и будем жить весело.

Поменяем минус на плюс с ловкостью чрезвычайной. Заниматьсяздоровьем трудно и дорого, признаваться в своих проблемах – мучительно. Не надозаниматься и признаваться! Надо убедить всех – себя прежде всего! – что вседело в том, чтобы “правильно думать”, непосредственно же “утехи” – гадость,гадость!

Анатолий Петрович, по совместительству Добро-мир, большойшутник!

Все это было отчасти забавно, отчасти глупо доневозможности, но нигде: ни на каких секретных сайтах, ни в выступлениях, ни вритуалах, ни в обрядах – не поминались ни ножи, ни деревянные круги.

Лизавета тогда сказала Архипову, что, если круг использовалсядля каких-то обрядов темными силами, значит, его приготовили еще для какого-тожуткого обряда.

А символы на ноже? У Добромира никакие символы неиспользовались, у него сверху донизу шла сплошная сладкая “природа” – лужайки,цветы, травка, волк целует ягненка, хрустальные озера, голубые небеса, райскиесады.

Ни про символы, ни про ножи ни слова.

Вот черт побери!

Или во всей этой ерунде присутствует еще какая-то“религиозная организация”?! Стало быть, их уже две?! И обе посягали наЛизаветину квартиру?! Только одна – в лице Добромира – атаковала, так сказать,с фланга, а вторая – кому принадлежит круг и нож – с тыла?!

Или все, что сумел раскопать Архипов, – это просто вывеска,фасад, а на самом деле “Путь к радости” прикрывает каких-то запрещенных идолопоклонников,сатанистов или кого там еще…

В полвосьмого ушла Катя. Архипов все ковырялся в документах,договорах и счетах.

Чтобы отбить Машу Тюрину, требовалась какая-нибудь серьезнаяугроза, а чем пригрозить Добромиру, Архипов пока не придумал. Налоговойполицией? Разоблачением в печати? Ерунда, не годится.

Тогда чем?

В полдесятого начальник компьютерного отдела Сережа привелсовершенно ошалелого Макса Хрусталева, про которого Архипов позабыл.

– Вот, – сказал он у распахнутой двери и показал на Макса, –я… могу домой уйти?

Про то, что Архипов просил его “зайти”, он позабыл, конечноже.

– Иди, – разрешил Архипов.

Ему было смешно, что он всех видит насквозь – эдакий старыймудрый прозорливец.

– Здрасти, – неожиданно поздоровался с Архиповым Макс.

– Будь здоров, – отозвался тот.

– До свидания, Владимир Петрович, – освобождение попрощалсяСережа.

– Пока.

Напоминать ему про то, что он должен был “зайти”, Архипов нестал на ночь глядя. Завтра успеется. Народная мудрость номер семь – никогда небеги впереди паровоза.

– Садись, – предложил Архипов Максу. – Есть хочешь?

Макс энергично помотал головой – нет, не хочет.

– Сейчас домой поедем.

– Там собачка ваша… скучает, наверное, – уважительнопроговорил Макс.

– У меня не собачка, а собака, – поправил Архипов рассеяннои стал смотреть в монитор. – Сегодня я видел твою сестру.

– Маньку?! – поразился Макс. – А где… она? Дома, что ли?

– Во вражеском плену она.

– Чего?

– Ничего.

– А если она… того… в плену, то чего вы здесь сидите?

Архипов разозлился:

– А что я должен делать? В атаку пойти?

– Чего?

– Ничего.

Жаль, что у него нет мустанга и “смит-вессона”. Вот имальчишка считает, что он не должен “здесь сидеть”, а обязан предприниматькакие-то активные действия.

Какие, черт побери, действия?! У него даже шантаж какследует не складывается!

Телефон на столе зазвонил так неожиданно, что Архипов сильновздрогнул. Нервным стал за последнее время.

Горела кнопка вызова под номером один – Расул Магомедов.

– Привет, – сказал Архипов, нажав кнопку.

– Я готов, – весело сообщил Расул. – Приходи, я тебе покажу.

– Иду. Пошли, Макс. – Архипов поднялся и машинально потерпозвоночник, который лишь слегка потягивало.

– Куда?

– Тут недалеко.

В кабинете Магомедова висело сизое внутри и белое по краямоблако табачного дыма и пахло, как в третьесортном баре. Количество кружек настоле увеличилось вдвое, и вместо одной переполненной пепельницы стало три.

Внутри облака тускло светился монитор и сидел Расул. КогдаАрхипов вошел, он как раз закуривал.

– Хорошо у тебя, – похвалил Архипов, – уютно.

– Это кто?

– Это Макс Хрусталев, брат… героини.

– Шурин, значит, – быстро сообразил Магомедов.

– Я не Шурин, – пробормотал Макс, – я Хрусталев.

– Смотри, – сказал Архипову Расул, которому надоела игра в“вожака стаи”. – Деньги они делят на троих. Причем то, что получается отвидеокассет, песен и народного творчества, лежит в Сбере. С них платятсяналоги, зарплаты сотрудникам… кстати, знаешь, сколько у них сотрудников?

– Двадцать семь человек.

– Точно. В юридической службе, где работал твой покойник,почти десяток. Остальные организуют встречи, фестивали, семинары и круглыестолы.