Ночной Охотник - Роберт Брындза

Они оба сели. Эрика смотрела на янтарную жидкость в стакане, в которой быстро таял лед. Она была тронута, но решительно сдерживала слезы.

– Он был хороший человек, Эрика.

– Уже два года. Даже не верится, – промолвила она. – Первый год просыпалась по утрам и забывала, что он умер. А теперь более-менее привыкла, что его нет рядом, – что еще хуже.

– Марси просила передать, что она скорбит вместе с вами.

– Спасибо… – Рукавом отерев глаза, Эрика заговорила о другом: – Мы составили фотороботы по описаниям жителей. Все они похожи на актрису из передачи «Внимание, розыск!».

– Да, видел, – кивнул Марш.

– Боюсь, что дополнительная существенная информация о ней появится тогда, когда она совершит очередное убийство. Но работа не прекращается. На следующей неделе я поручу своим заново изучить все материалы дела. Начнем с самого начала. Всегда найдется что-то, какая-нибудь крошечная деталь…

Марш откинулся на стуле. У него был озабоченный вид.

– Вы ведь знаете, Эрика, как это бывает. Она может нанести удар через несколько недель или дней… А может, и через несколько месяцев. Я принимал участие в операции «Минстед». Так вот, преступник, за которым мы гонялись, в какой-то момент залег на дно и не давал о себе знать целых семь лет.

– Это вы так мягко намекаете, что следствие пора завершать?

– Нет. Я рад, что могу дать вам больше времени, но должен напомнить, что наши ресурсы не безграничны.

– Так по какому поводу виски?

– Это просто от души. Работа тут ни при чем.

С минуту они сидели в молчании. Эрика потягивала виски, глядя в окно за спиной Марша: синее небо, дома, убегающие вдаль и растворяющиеся в зелени на горизонте.

– Какие планы на завтра? С вами будет кто-нибудь? – спросил Марш.

– Отец Марка вызвался приехать в Лондон, но я подумала, что с этим делом… – Она умолкла.

– Возьмите отгул, Эрика. Вы без отдыха уже три недели.

– Слушаюсь, сэр.

Она допила виски и поставила стакан на стол.

– Думаю, она планирует следующее убийство, сэр. Она не собирается «залечь на дно». Она совершит убийство совсем скоро – не через семь лет и даже не через семь недель.

Симона еще три раза следила за тем мужчиной. Тот любил днем проводить время в сауне для геев за вокзалом Ватерлоо. Дважды она провожала его туда, а потом ждала в интернет-кафе, расположенном неподалеку на той же улице. Его визиты длились несколько часов. А как-то утром он сел в метро на станции «Барбикан». Она поехала с ним в одном вагоне – сидела в другом конце среди других пассажиров, делая вид, будто читает «Метро», пока поезд, покачиваясь, катил по кольцевой линии. Он вышел на станции «Глостер-роуд».

Она испытывала дискомфорт, следуя за ним по Западному Лондону. Для нее это был чужеродный район. Район больших денег, где стояли фешенебельные дома в георгианском стиле, а за столиками уличных кафе сидели необычные люди. Он зашел в элегантный офис на жилой улице и скрылся из вида, даже не оглянувшись.

В тот день она вернулась к дому, где он жил. Жилой комплекс Бауэри-Лейн представлял собой довольно мрачное, большое шестиэтажное многоквартирное здание U-образной формы с овальным травяным газоном в центре «подковы». Бетонное сооружение в стиле брутализма, оно возводилось как муниципальное жилье по окончании Второй мировой войны, когда почти весь Лондон лежал в руинах после бомбежек. Теперь, спустя шестьдесят лет, его объявили памятником архитектуры, оно находилось под охраной государства, каждая квартира в нем стоила более полумиллиона фунтов стерлингов, и новые богатые жильцы здесь обитали в неуютном соседстве с арендаторами муниципального жилья.

Некогда в центральный подъезд и на центральную лестницу имелся доступ с улицы, но после вооруженного нападения в конце восьмидесятых главный вход облачили в коробку из армированного стекла; большая цельностеклянная дверь была оборудована системой видеодомофона.

Наблюдая за домом из интернет-кафе на противоположной стороне улицы, Симона пыталась придумать, как пробраться в подъезд. Казалось бы, самое очевидное – пройти с кем-то из жильцов, когда они будут заходить или выходить. Но у посторонних это редко получалось: дважды она видела, как пожилые жильцы при входе в подъезд не пропустили курьеров. Сами жильцы пользовались электронными ключами на пластмассовых брелоках, приставляя их к контактной подушечке, что располагалась под решеткой дверных звонков.

Симону это беспокоило. Она умела взламывать замки, но трудно заполучить электронный ключ, не вызвав лишних вопросов. И без применения насилия.

Потом в два часа дня она увидела, как из подъезда вывалилась толпа старушек с банными полотенцами в руках. Они заковыляли по газону к двери на задней стороне фасада подковообразного дома. Часом позже, с влажными волосами, они снова появились. Переговариваясь между собой, старушки прогулочным шагом пересекли залитый солнцем газон, подошли к подъезду и одним из электронных ключей открыли центральную стеклянную дверь.

В поисковой строке Google Симона набрала «Бауэри-Лейн» и выяснила, что на первом этаже этого жилого комплекса находится небольшой муниципальный бассейн, где четыре дня в неделю проводятся занятия для тех, кому за шестьдесят.

Памятуя об этом, Симона стала ждать удобного случая. И вот однажды проводила своего объекта до сауны у вокзала Ватерлоо, куда он регулярно наведывался, и вернулась к Бауэри-Лейн, как раз к тому времени, когда старушки высыпали из дома, чтобы пойти в бассейн.

Симона не раз убеждалась, что самый простой вариант есть и самый надежный. Посему, надев медсестринскую униформу и короткий темный парик, изъятый из шкафчика одной пациентки, которая скончалась от рака, она подошла к стеклянной двери как раз в тот момент, когда из нее вышли пожилые женщины.

Многого от нее не потребовалось: она улыбнулась, виновато объяснила, что потеряла ключи, и старушки ее пропустили. Порой невзрачность и непримечательность только на руку.

Его квартира, номер тридцать семь, располагалась на втором этаже. Каждый этаж представлял собой длинную бетонную открытую галерею, вдоль которой находились входные двери. Симона уверенно шла по галерее, минуя окна каждой квартиры, которые, как она осознала, были окнами кухонь. В одном пожилая женщина мыла посуду; в другом она углядела видневшийся в кухонном дверном проеме кусочек гостиной, где на ковре сидели, забавляясь с игрушками, двое малышей.

Симона дошла до двери с номером «37» – третьей с конца. В руке она держала наготове отмычку, сделав ставку на то, что дверь запирается на цилиндровый замок – самый распространенный тип замка, который открывается с помощью тонкого ключа. Герцог во всех подробностях описал ей методику взлома замка путем удара по ключу, который должен быть особой формы – с зазубренным краем. Проблема только в том, что процесс этот довольно шумный. После того как ключ вставлен в замок, его чуть вытягивают и затем резко ударяют по нему молотком или тупым предметом, в результате чего пять маленьких штифтов, образующих механизм запора, принимают отмычку за «родной» ключ.