Капитан Магу. Горы любви и скорби - Вадим Полищук

– Ну и как же?

– Кэптэн Фэрпэй! Он в Каму прибыл вместе с теми крепостными мортирами, что чуть было не сорвали нам атаку на Тактамыдаг! Он их установкой руководил, он же потом османийских артиллеристов обучал, но очень быстро сделался советником самого Озчелика-паши! Фактически он был его правой рукой.

– Все ясно, – прервал четника Алекс, – повесить мерзавца, как бритунийского шпиона! Только пусть Мартош все оформит чин чином. Ну, там трибунал, протокол, приговор и все прочие бумаги, а то потом вони в их чересчур свободной прессе не оберешься.

– Сделаем, командир, – заверил его четник.

– А я, пожалуй, спать пойду. Голова не соображает, и ноги едва передвигаются.

Сразу отойти ко сну не получилось, в комнату, где Драган обустроил для Алекса спальное место, ворвался чрезмерно возбужденный подполковник Мартош.

– Господин полковник, бритунийцы нам этого не простят!

– Не нам, а мне! Приговор трибунала мне утверждать, мне и отвечать в случае чего. Или вы боитесь, что бритунийцы пришлют в Каму броненосную эскадру? Не пришлют, даже если их корабли научатся лазать по горам, одним шпионом больше, одним меньше… Выполняйте приказ!

– Слушаюсь, господин полковник!

Казалось, заснул Алекс еще до того, как голова успела коснуться подушки. Еще час спустя одна светлая бритунийская голова оказалась в петле, с бумагами подполковник Мартош управился оперативно, этого у него не отнимешь. Бритунийцев здесь никто не любит, даже османийцы их из-за спеси и высокомерия только терпят. Ну и черт с ним!

– Командир, там к тебе руоссиец пришел.

Поскольку за последние трое суток выспаться толком так и не удалось, голова соображала неважно, а тут еще Драган с каким-то соотечественником не дал выспаться. С трудом открыв глаза, Алекс хмуро поинтересовался:

– Какой еще руоссиец?

– На офицера похож, – предположил себриец.

– И чего он хочет?

– С тобой хочет говорить.

Кто-то из отставников хочет поступить на службу? Тогда почему пришел сюда, а не к Гжешко? С сожалением поняв, что дольше поспать не удастся, придется вставать, Алекс откинул шинель, служившую ему одеялом.

– Скажи, через четверть часа буду.

Ровно пятнадцать минут спустя, слегка освежившись ледяной водой, Алекс встретился с посетителем. Лет сорока, солидный мужчина в длинном пальто с меховым воротником. Выправка военная, Драган не ошибся. Лицо его показалось знакомым… Где они уже встречались?

– Ножнин, – представился мужчина, – собственный корреспондент «Руоссийского инвалида».

– Полковник Барти, – отдал долг вежливости Алекс. – Мы, кажется, уже встречались в Войчетуте. Пришли взять интервью для газеты?

– Так точно, встречались, – подтвердил корреспондент, – если это можно назвать встречей. На интервью же не рассчитываю, вы человек чрезвычайно занятой. Только один вопрос.

Это прозвучало очень подозрительно. Проехать тысячи верст, рискуя жизнью, добраться до театра боевых действий, с риском получить по морде пробраться к местоположению командующего – и все это ради одного только вопроса?! Здесь, несомненно, был какой-то подвох, но как Алекс ни пытался его найти, ничего не получалось, а пауза уже начала затягиваться неприлично долго. На всякий случай, полковник уточнил:

– Один?

– Один, господин полковник, – подтвердил корреспондент.

Не найдя каких-либо приличествующих причин отказать в такой малости, Алекс решил согласиться.

– Хорошо, задавайте, но только один.

Судя по тому, как радостно блеснули глаза господина Ножнина, наживка сработала, осталось только подсечь неосторожную рыбешку.

– Зачем вы здесь, господин полковник?

Алекс уже открыл рот, чтобы ответить, потом прикрыл его обратно. А и в самом деле, зачем? Что им двигало, когда он ехал сюда? Скука? Обида? Жажда мести? Но уж точно не желание прославиться, тем более в Руоссийской империи. Однако отвечать что-то надо. Оперативно вооружившийся карандашом и блокнотом, корреспондент ждал.

– Ладно, господин Ножнин, ваша взяла, спрашивайте. Только ничего личного и никаких планов на дальнейший ход кампании.

Вопросов у корреспондента было множество, и задавал он их с толком, чувствовалось, что в данной области он отлично разбирается. Увлекшись, невольно Алекс выдал ему все свои накопившиеся за последнее время мысли по тактике пехотных подразделений.

– Нет, штурмовые колонны и густые цепи уходят в прошлое. Шрапнельные гранаты и скорострельные винтовки делают уровень потерь неприемлемым. Некоторые страны уже принимают на вооружение магазинные винтовки, а там уже и до бездымного пороха недалеко.

– Хорошо, – корреспондент торопливо черкал карандашом в своем блокноте, – мне ваши мысли понятны. А что вы думаете о картечницах Гартинга?

– Этот путь мне представляется тупиковым.

Ножнин не смог сдержать эмоции.

– Как?! Все пишут, что эта новинка очень перспективна!

– Этой новинке уже лет десять, а она все никак из перспективных не выйдет. И, похоже, не выйдет уже никогда. Хотя сама идея создания мощного скорострельного стрелкового оружия – хороша, в данном случае исполнение подкачало. Вот если удастся заменить мускульную силу стрелка, на энергию, например, отдачи при выстреле, облегчить оружие и увеличить темп стрельбы…

Ножнин, не выдержав, взмахнул карандашом, как школьный учитель указкой.

– Помилуйте, господин полковник, да куда еще больше-то?! Эдак людей будут косить, как траву, даже ваш разреженный порядок не поможет! Тогда и воевать никто не сможет при таких-то потерях!

– А вот тут вы ошибаетесь, господин Ножнин, человечество будет воевать всегда. Придумают что-нибудь. Пустят по земле паровоз, броней обошьют, пушки поставят, и вперед. А потери… Потери со временем будут расти, и чем дальше, тем больше.

В оппоненте журналист одержал верх над спорщиком, и корреспондент предпочел записать слова собеседника, а не втянуться в спор. Вместо этого он предпочел узнать взгляды полковника на современную артиллерию.

– В бою за Ападагпар вы весьма остроумно применили горные пушки прямо в боевых порядках пехоты в качестве штурмовых. Не скромничайте, господин полковник, это была ваша идея. Даже под землю одну затащили, что в немалой степени способствовало успеху. Как вы думаете, есть у такого применения перспектива.

– Нет, – однозначно отрезал Алекс. – Идея была моя, чего уж там, но это была чистой воды вынужденная импровизация. Будь у нас осадный парк или хотя бы двенадцатифутовые бомбы в достатке, я бы и не подумал тащить пушки в крепость. Даже горные орудия для этого слишком тяжелы.

– А сами крепости, – быстро сменил направление корреспондент, – какую будут играть роль в будущих войнах?