Лекарство - Ксения Гранд

Голова раскалывается так, что с ума сойти можно. А значит, нужно что-то делать. Двигаться, идти или хотя бы подняться. Последнее удается не без труда. От каждого движения плечо вспыхивает от боли. Кроме плеча ушибов нет. Видимо, удар пришелся на него. Значит, мне еще раз повезло, ведь я могла расшибить себе голову. Убедившись, что ноги целы, потихоньку иду. Очень медленно. В таком темпе я и до ночи не отойду от злополучной пихты, но все же лучше, чем сидеть на месте. С каждым шагом плечо сильнее давит на ребра. Так я долго не протяну. Жаль, что у меня нет аптечки. Возможно, ли найти что-то от боли, чтобы я не сошла с ума? Ну же, думай, Блум. Что может унять боль? Природное обезболивающее. Унять боль, снять воспаление… Ну конечно! Горноцвет. Растение с буро-зелеными листьями, которым меня лечил Блэквуд. Нужно его найти. Эта мысль прибавляет мне сил. Теперь я не просто ковыляю, но и всматриваюсь в поисках нужного растения. К счастью, искать долго не нужно. Кусты горноцвета растут почти под каждым камнем. Наверное, им по душе сырость. Измельчаю листья кинжалом и прикладываю к плечу. Я ожидала почувствовать что-то вроде жжения, но ничего подобного не происходит. Может, не то растение? Или недостаточно выжала сок. В любом случае у меня больше не сил.

Я устала, замерзла и хочу есть, но все, о чем могу думать, это Блэквуд. С начала знакомства я считала его законченным эгоистом. Теперь понимаю – единственный эгоист здесь я. Меня словно передернуло. Вмиг все перевернулось и стало на свои места. Я увидела его в совершенно другом свете. Вот он вытаскивает меня из ущелья, вот дает мне ягоды, а вот прикрывает плечом от моровов. А вот я. Маленькая, трясущаяся, сломленная. Я словно увидела себя со стороны. Неужели я и вправду такая? Неудивительно, что он злится. От меня ведь никакого толку. Он так много для меня сделал, а чем отплатила я? Своровала ракетницу, испортила снаряд, навлекла на нас моровов? Из-за меня мы вынуждены искать окольную дорогу к вратам. От меня одни неприятности. Не повезло ему с напарницей. Вот если бы с ним остался Скретч. Со мной он вынужден постоянно быть начеку, даже когда все тихо и на горизонте штиль. В итоге Блэквуд прав. Я не более чем ребенок.

Стоит опустить опухшие от усталости веки, как я проваливаюсь в сон. В следующий раз, когда их открываю, сумрак рассеивается, а вместе с ним и боль. Не может быть. Пробую пошевелить плечом. Боли нет! Только немного давит. По сравнению со вчерашним, это сущие пустяки. Значит, листья подействовали. Это просто волшебство! Чувствую, как желудок прилип к спине. Я умираю от голода. Значит, следующей задачей становится поиск еды. Причем сделать это нужно поскорее. Благо вода у меня осталась. Почерневшая фляжка – все, что у меня есть, не считая кинжала Уилла. Интересно, как он? Все ли у них с Мирилин нормально? Вспоминает ли он обо мне? Наверняка. Что ж, я тоже о тебе не забываю, Уилл. Чувствую, твой подарок мне еще пригодится. Разминаю онемевшие мышцы и выдвигаюсь вперед. Перед этим набиваю карманы листьями горноцвета. Думаю, они мне еще понадобятся. Кобальтовое небо постепенно выцветает. Скоро утро. Если это можно так назвать. Солнца нет, но все равно с приходом дня становится светлее.

Двигаюсь быстрее, чем вчера. Хоть мышцы на спине все равно натягиваются паутинками сплошных нервов. Стволы-близнецы настолько приелись, что кажутся частью меня. Все легче обходить камни, все естественнее грузнуть в грязи, все приятнее ступать по моховому ковру. Я привыкаю к природе. Какое странное ощущение, словно лес становится частью меня, а я его. Пробираюсь по зарослям уже пару часов, но до сих пор не нашла ни одной ягоды. Наконец после долгих скитаний натыкаюсь на птичье гнездо. В нем три яйца. Знаю то, что я сделаю ужасно, но у меня нет выбора. Пригодится любая еда, особенно белковая. Беру яйца, одно съедаю сразу, два – забираю с собой. Сначала хочу закинуть их в карман, но боюсь раздавить (не хватало еще лишиться единственной добытой пищи). Поэтому заворачиваю их в лист и несу в руке. На склоне решаю разбить лагерь. Вернее, просто сесть отдохнуть. Палатки-то у меня нет, да и снаряжения тоже. Ни рюкзака, ни одежды, ни сил.

Меня снова пробивает озноб. Вот бы развести костер. Жаль, Блэквуда здесь нет. Он это умеет. Только он не сильно спешит на мои поиски. Может, его уже нет в живых. Эта мысль заставляет меня вздрогнуть. Что, если так? Тогда я осталась совсем одна. Один на один с лесом. Не смей об этом думать. Блэквуд жив! Слышишь? Он уже тебя найдет. Но личинка сомнения уже закралась внутрь. «Блэквуд жив, – повторяю мантру в голове. – Он найдет меня. Он обещал…» Но как он меня найдет? Ведь я постоянно бежала! Я даже не помню, в какую сторону от руин выбежала. Нужно было оставить какие-то следы, отметины на кронах… Следы. Резко вскакиваю и осматриваю землю. Ну конечно! Блэквуд превосходный охотник. Он легко выследит меня по следам. Нужно только ждать.

Даю себе возможность передохнуть, но спать не решаюсь. Боюсь, что твари найдут, если усну. Боюсь растений, боюсь дождя. Боюсь вообще не проснуться. Только закрываю глаза и тут же вскакиваю, стряхивая сонливость. Решаю продолжить путь на рассвете. Рассвет на Другой стороне – понятие относительное. Нет ни утреннего тумана, ни красных лучей. Просто сумрак рассеивается, а небо из кобальтового становится пепельным. Но этого достаточно, чтоб порадоваться приходу одного дня и уходу другого – дня, который я пережила. Часы сейчас не помешали бы. Хотя бы чтоб знать, когда искать место для ночлега. Можно было бы определить время по небу, но небо на Другой стороне – вещь ненадежная. Иногда ночью небосвод светлее, чем днем, а днем – темнее, чем ночью. Вот и догадайся, утро сейчас или сумерки. Почему-то в голову закрадываются мысли о дяде.

Когда я была маленькая, дядя любил гулять со мной по лесу. Каждый день забирал меня со школы и провожал домой через лес. И пока мы шли, показывал звериные следы, грибные поляны. Учил выживанию, как я теперь понимаю. Но раньше казалось, что дядя делал это не ради меня. Просто ему нравилась природа, вот он и делился восхищением. Однажды мы наткнулись на поляну одуванчиков. В детстве я любила эти цветы, поэтому захотела нарвать букет, но все цветы уже свернулись. Дядя объяснил, что одуванчики любят солнце и как только оно опускается к горизонту, они закрываются. Если цветы закрыты, значит, уже пять-шесть часов вечера. Тогда я и узнала, что можно определять время по растениям и птицам. Для девятилетней меня это стало открытием, поэтому я хорошо запомнила, чему учил меня дядя. Одуванчик раскрывается в шесть утра. Цикорий – в семь утра, лен – в восемь, вьюнок – в десять. С птицами все иначе. Почти все просыпаются рано, а значит, по их пению можно определить только ночь и утро. Самая ранняя птица – жаворонок – просыпается в час ночи. В три часа поднимается кукушка, в пять – щегол, а в шесть распевается воробей. Жаль, что здесь нет ни одуванчиков, ни воробьев.

Фауна Другой стороны мне совершенно незнакома. Из всех растений я смогла определить только мох. О птицах я вообще молчу. За все время мне встретилась только колибри, и, похоже, это единственный вид птиц, который пережил нападки моровов. Так сказал Блэквуд. Так что вряд ли от этих знаний будет польза. Хотя… Присаживаюсь на камень и всматриваюсь в ближайшее растение. Если мне удастся подгадать, когда цветки раскрываются, у меня будет хоть какой-то временный ориентир. А что, это идея! Наконец-то в моей голове родилось хоть что-то стоящее. Нужно только подыскать подходящее растение. На этом только листья. Срываю один, собираю в него дождевую воду и выпиваю. Еще пару листков использую для умывания. Конечно, я не забыла об осторожности и помню, что пить воду из непроверенных источников опасно, но речь идет о дождевой воде. Ее, по словам, Блэквуда можно пить так, если нет возможности обеззаразить. Во всяком случае, другого источника поблизости нет. Тянусь за еще одним листком и натыкаюсь на цветок. Снова они. Шоколадники. И как им только удается… Минутку. Вот оно! Они идеально подойдут. Нужно только подметить, когда цветок закрывается. Судя по свету сейчас утро, не день. Значит, шоколадники распускаются утром, а вот когда – это мне предстоит узнать.