Пленницы. Расплата - Мария Меркер

Клим — садист, ему нужна была жертва. Диана, может, не идеально, но подходила на эту роль. Уже сломленная — так он считал. — И тебе её убивать не придётся, а я уж сам как-нибудь разберусь с ней.

— Клим, ты совсем охуел? — вырвалось.

— А чего? Лучше пусть в земле гниёт? Не жаль тебе?

Я промолчал. Впервые, при разговоре с ним не мог подобрать слова. Уходя, предупредил его, чтобы пока не смел трогать Диану, пока мы здесь. Клим ответил мне удовлетворенной улыбкой. Сдаётся, моё молчание он воспринял как предварительное согласие. Я слегка растерялся, но теперь уверен, что поступил правильно. Сделай ему наперекор — возьмёт свое, не раздумывая. Очевидное согласие будет означать то же самое.

Проснулся я с тяжестью на сердце, словно на грудь водрузили массивный булыжник. Рука сама легла на место, где обычно лежала Диана, и наткнулась на пустоту. Поднялся, продрал глаза и, когда из коридора донеслись голоса, среди которых я различил тихую речь Дианы и Клима, махом натянул штаны и вышел. Диана одарила меня осуждающим взглядом и, пока мы завтракали, старалась не встречаться со мной взглядом. Целый день она делала вид, что меня не существует. Сердце было не на месте, и я решил поговорить с ней, сам не зная, о чём. Хотел, чтобы она была рядом, только и всего. Даже молчание с ней совсем не тяготило.

Дина что-то говорила, но очень тихо, я не расслышал ни единого слова. Диана же не скрывала эмоции.

— А я не собираюсь его прощать. Даже притворяться не нужно, — громко сказала она. Я напрягся. Притворяться? Они что-то задумали, и я решил немного подслушать, надеясь урвать кусок полезной информации.

— Ты чего?

— Ничего. Он... Я не знаю...

Её голос сорвался. Пустилась в слёзы.

— Да ты влюбилась, мать. И давно? Что делать-то будешь с этим?

— Ничего не буду, — ответила уже более ровным тоном. — Главное — выжить нам с тобой как-то. А от любви ещё никто не умирал. Переживу.

— Никто не умирал, Диан, но всё равно, это не нормально. Ты же его и не знаешь толком, держит нас тут, убить грозится, я всё понимаю, но возьми ты себя в руки. Я уже боюсь, что эта твоя влюблённость до добра не доведёт. Ох... — Дина шумно вздохнула, и я услышал стон боли.

— Всё нормально будет, считай, что я тебе этого не говорила, ладно? Ты только не нервничай, пожалуйста.

— Да как тут не нервничать.

— Чем больше нервничаешь, тем больше болит. Потерпи немного, Дин. Ты потерпишь, и малыш потерпит, не попросится раньше времени. Сколько у тебя уже недель?

Тихо отхожу от двери. Разговор откладывается, а мне нужно хорошенько подумать. Возвращаюсь на кухню и снова наливаю себе крепкий кофе. Что я понял из их беседы? Дина, очевидно, испытывает трудности с беременностью, ей не помешало бы обратиться к врачу. Диана держится, как и прежде, но переживает из-за меня. Как же я расклеился... Как такое вообще произошло? Рассчитывал на то, что всё пройдет без сучка и задоринки, и что я имею сейчас? Одна уже мертва. Вторая — беременная с возможной угрозой выкидыша. Третья заполнила пустоту в душе, которую я так старался сохранить, растопила лёд. В последний раз так тяжело было после смерти Марины. Очистив свой разум, я пообещал самому себе, что это никогда не повторится — буду один всю свою недолгую жизнь, никого не впущу в сердце. А теперь там она, и я не знаю, что мне делать...

Отпустить? Всех троих или только сестёр? Отвезти в поселок, дать денег и уехать. Ключи от минивэна бросить в реку. А лучше повредить тормоза...

Ухожу к себе и думаю до самой ночи. Разные мысли лезут в голову, взвешиваю все "за" и "против", так погружаюсь в размышления, что не замечаю, как кто-то стучит в дверь. Стук, громкий и настойчивый раздаётся снова, дверь открывается и в проёме показывается голова Серого.

— Кофе будешь пить?

— Напился уже, — отвечаю. Дверь распахивается шире, и из-за спины Димы выглядывает серая мышка Кира, с красными заплаканными глазами. Она вопросительно смотрит на парня, и тот кивает. Сам же уходит.

— Можно? — жмётся в дверном проёме. Пришла она неспроста. За всё время я обмолвился с ней парой фраз, и то, с натяжкой. Обычно она смотрит на меня, как на свой самый страшный кошмар, отводит взгляд, когда я обращаю на неё внимание. Что могло измениться?

— Проходи, — присаживаюсь и освобождаю для неё место на кровати, но она не спешит садиться рядом. — Сказать мне что-то хочешь?

— Да, — она оглядывается и закрывает дверь, нервно вздохнув. — Я знаю, что случилось тогда, пять лет назад.

— Я знаю, что ты знаешь, только почему-то раньше ты не торопилась рассказывать, — отвечаю. Девушка дрожит как осиновый лист, и я стараюсь понизить тон, чтобы не напугать её ещё больше. Я мог выудить информацию и раньше. Пытать не обязательно, достаточно покрепче сжать кулак и замахнуться — рассказали бы как миленькие. Но что бы это дало? Ровным счётом ничего. Пытаясь узнать правду с помощью Дианы, я давал ей надежду, только в этом была необходимость. Единственное, что я бы действительно хотел знать — сама ли Марина бросилась под машину или её сбили, когда она переходила дорогу. И единственная причина, по которой я так и не задал этот вопрос — страх. Я боялся ответа.

— Оксана не хотела, чтобы я рассказывала. Она уговаривала меня молчать...

— Ну конечно, — усмехаюсь. — Стоило догадаться. Она сбила?

— Я, — тихо отвечает девушка.

— Я понял. Ясно. Можешь идти...

— Сначала за рулём была Дина, — продолжает Кира, — а потом ей стало плохо, мы думали вернуться обратно, но решили, что она выспится в машине, и всё равно поехали. Оксана водить не умела, и за руль села я. Вроде дождь был тогда, помню, что дорога скользкая была, вода заливала стекло, я плохо видела дорогу, и её не заметила. Прости, это вышло случайно, она дорогу переходила, было темно, я ее вообще не увидела...

Внутренности обдало жаром. Она не бросалась под колёса...

Они с пеной у рта пытались доказать обратное, и по официальной версии так всё и было. Кто-то очень постарался, чтобы девушек не закрыли надолго. А я все пять лет был