Пленницы. Расплата - Мария Меркер

— Пиздец, — выдыхает Стрела, отпустив парня. Он забирает пистолет у Серого, убирает оружие в карман и направляется в мою сторону. Дина, что жалась ко мне во время их перепалки, отступает. Даже меня тянет сделать шаг назад, настолько грозный у него вид. Я украла его ключи и сбежала вместе с подругами, утопила в яме его машину. Достаточно ли этих поступков, чтобы получить крепкую пощёчину или удар кулаком? Однако Стрела не собирается меня бить. Только прижимает к себе, на секунду позволяет себе дать слабину. Как и я. Оказавшись в его объятиях, ощутив тепло мужчины даже через мокрую футболку, пытаюсь проглотить тугой ком, что застрял в горле, щиплет глаза. Сердце снова бьётся, кровь циркулирует по венам, и я как никогда прежде, чувствую себя живой.

Им удается вытащить минивэн из ямы, и, чтобы снова не встрять, в дом возвращаемся другой дорогой. В салоне царит мощное напряжение — Кира не перестает лить слёзы по подруге, все руки в темной крови, даже лицо — видимо она вытирала слёзы и испачкала щёки. Дина молчит, отвернувшись к окну, закуталась в куртку Серого, спряталась от внешнего мира. Она спокойна, и меня не покидает ощущение, что она предвидела такой исход, не надеялась на удачный побег.

Стрела больше не считает нужным проявлять ко мне нежность. Из машины выводит, ухватившись за предплечье, меня единственную хватает так, словно я растворюсь в тот же миг, как он отпустит. Всё делает быстро, резко, парням дает указание замотать во что-нибудь мёртвое тело Оксаны и ждать его возле машины, Дину запирает в комнате, а меня и Киру отводит в ванную и дает нам пять минут на то, чтобы отмыться. Кира только моет руки и лицо, сразу же стучится в дверь, пока я смываю грязь со своего тела. Уведя Киру, Стрела бесцеремонно проникает в ванную, кладет упаковку тампонов на подоконник и роется в моих вещах. Я пытаюсь возразить, пока не слышу звон ключей — когда я запирала дом, убрала их в карман спортивной кофты.

— Ты мойся дальше, я тут кое-что своё забрал, — говорит он. Кинув ключи в карман, стоит и смотрит в мою сторону невидящим взглядом, блуждает в своих мыслях, надев маску безразличия. Либо он опустошен точно так же, как и я, либо пытается подавить свою злость.

Сказать ему что-нибудь? Но что сказать? Просить прощения за побег? Отругать за то, что спустил всё на тормозах? Впрочем, в этом нет никакого смысла. Если он и так собирался убить Оксану, единственное, о чем он сейчас может переживать — что не сделал этого собственноручно, следуя плану. Он помогает мне вылезти из ванны, сам оборачивает полотенце вокруг моего тела. Поднимаю глаза, открываю рот, чтобы что-то сказать и... Слова застревают в горле, получается только издать сдавленный стон, щёки наливаются кровью, в груди закладывает.

Вадим не считает нужным реагировать на мою истерику. Уводит меня из ванной комнаты, но не к девушкам, а к себе. Ждёт, пока я оденусь, не обращая никакого внимания на то, как я глотаю слёзы, как смотрю на него с укоризной. Твёрдый, как кремень.

Перед уходом он делает то, от чего я от него совсем не ожидала — привязывает меня уже знакомой мне верёвкой, затягивает тугой узел на руках, другую сторону верёвки приматывает к ножке шкафа.

— Вадим, не надо, ну куда я убегу, ключи всё равно у тебя, зачем это нужно? — спрашиваю я, но мужчина игнорирует вопрос. Стал бы он делать это, если бы знал, как именно Клим мучил меня в ванной? Вопрос вертится на языке, но я так и не решаюсь признаться ему.

— Если тебя это успокоит, мне самому не нравится то, что я сейчас делаю, но устал бояться. Ты даже не представляешь, что было в моей голове, когда я сегодня это увидел, — говорит он перед самым выходом. — Но это второстепенное. Вот, что в твоей голове, Диана, я вообще не понимаю. Жди меня, я не надолго, обсудим это, когда вернусь.

Глава 32

Я скидываю с себя эти унизительные путы примерно за полчаса до того, как он возвращается. Хлопает входная дверь, и он почти сразу появляется на пороге комнаты.

Снимает куртку, бросает на стул и медленно опускается на кровать. Всё делает молча, в напряжённой тишине. То, что я освободилась, замечает сразу, но ничего не говорит мне, только небрежно запинывает верёвку под кровать. Мои слёзы уже высохли, осталось только чувство опустошения, тяжесть в груди.

— Всё пошло не по плану, — после нескольких минут молчания, слышу низкий хриплый голос. — Вообще, всё. Не должно было так случиться...

Он говорит так, словно ему жаль Оксану. Но я-то понимаю, что это не так. Клим помешал его грандиозным планам, выстрелив ей в голову. И, хоть Стрела вполне искренне попросил меня доверять ему, возможно, намекая, что всё обойдётся, это были лишь намёки, размытые обещания. Я не знаю, кому и чему верить.

— Не должно было, но случилось, — говорю я. Он резко оборачивается, словно не замечал меня раньше.

— Не случилось бы, если бы кто-то не украл ключи из моего кармана. Я просил тебя доверять мне, а ты что сделала?

— Сделала то, что должна была сделать, — огрызаюсь в ответ. — Я спасаю свою жизнь. Пытаюсь спасти, во всяком случае. Ты много говоришь, но ничего не делаешь. Ещё и верёвкой меня связал, ну зачем? Хочешь поиздеваться надо мной, как Клим? Ну милости просим, давай, у вас же только на это смелости хватает, измываться над тем, кто слабее вас! — чуть не перехожу на крик, но вовремя осекаюсь и пока ошарашенный Вадим молча смотрит на меня, продолжаю, но уже более спокойным тоном: — Он связал меня в ванной, начал раздевать, а когда я начала вырываться, пнул ногой по ребрам. Я упала в ванну, и там он изнасиловал меня... Почти, не смог свой член засунуть поглубже, за смазкой пошёл. Тогда Серый прибежал, развязал и вытащил меня. Всё! Я рассказала, доволен?

Он по-прежнему молчит, и только побелевшие костяшки на кулаках выдают его состояние.

— И там он на меня пистолет навёл, прям в грудь вдавил, я думала, он выстрелит! На Оксану кивает, говорит: "Хочешь так же?"

Я всё могла вынести, Вадим, всё, даже твои издевательства поначалу, но уже не